С нами отправляется броневичок и автобус. Катим дальше.
– Я одного понять не могу, – нарушает молчание Семен
Семеныч.
– Чего?
– На фига сейчас ерундой заниматься? Больных куча, раненых,
а тут семинар, лекции… Чушь какая-то!
– Вовсе нет. Самое время для обмена информацией. Если б еще
и пораньше – лучше было бы. Медицина – это ж не математика. Тут все
на опыте строится, а человек существо сложное. Поэтому подготовить
врача, чтоб он все знал и все умел, невозможно. Отсюда куча
специализаций. А сейчас, разумеется, время медицины катастроф,
полевой хирургии и терапии. Это мало кто знает, в мирное-то время
совсем не нужно было. Так что молодцы, что затеяли.
– И все равно не понимаю.
– Ну, тогда пример. Работала у нас в клинике молодая,
красивая буфетчица. Не смейтесь, я понимаю, что обычно буфетчицы
низенькие и полные, а эта как раз наоборот. Очень красивая по всем
статьям. Доброжелательная, общительная, но в моральном плане –
скала. Почему-то на работу она брала с собой сыновей. Вот ее
старшенький и ухитрился, на кухне помогая, засунуть руку в
новокупленную немецкую мясорубку. Немцы потом были в шоке, их
агрегат гарантирован от такого, но кисть тем не менее мальчишке
смололо. От фирмы ему устроили поездку в Германию и протез сделали
суперский: механика-электроника реагировала на движение остатков
мышц, и пальцы протеза сжимались и разжимались как настоящие. Одна
беда, мальчик растет, значит, протез надо менять периодически. Ну,
вот как-то на эту тему мы с ней и общались – я по образованию-то
педиатр, потом на взрослых перешел. Немного позже узнал от нее, что
муж страшно ревнивый, и ей приходилось детей на работу по его
настоянию таскать – он был уверен, что жена не столько работает,
сколько трахается с любовниками. Травму сына тоже интерпретировал
по-своему, дескать, она так подсуропила, чтоб сын не мешал. Меня
это удивило. Спрашиваю осторожненько: «А он в норме вообще-то,
муж-то?» Нет, уже лежал в психушке. С бредом ревности. И пытался
покончить с собой, в окно выпрыгнуть, да она не дала. Я ей – мол,
развестись бы вам. Она удивилась. По ее мнению, ревнует – значит
любит… Какая же любовь без ревности? Ну ладно.
Дело к майским праздникам, отмечаем, значится, это дело. Сугубо
после работы, и она подошла посоветоваться – дескать, вот что ей
делать. Муж сам не свой, но просит ее не сдавать опять в психушку.
Почесали мы репы, да так ничего и не решили. С одной стороны, лучше
б этому Отелло в психушку. А с другой, она его любит, жалеет, он –
судя по дикой и дурной ревности – ее тоже обожает, дети опять же,
праздники… С тем и разошлись. Я взял за свой счет несколько дней и
поехал на «Вахту» собирать останки наших бойцов. Возвращаюсь –
мужики какие-то кислые. Спрашиваю их: «Что случилось?» – «Ну, ты на
похороны ездил и мы тоже». – «Что такое? Кто?» – «Милу муж
зарезал. При детях. А хоронить некому было – вот клиника и
впряглась…» Я так и сел. А через пару месяцев встретился со своей
однокурсницей – хорошая девчонка, но вся в психологии и психиатрии,
аж никакой личной жизни, хотя милая такая. Спросил ее насчет этой
ситуации. А она очень удивилась: «Это ж говорит азбука. Бред
ревности в типовом виде именно таков. Сначала попытка самоубийства
характерна, а в случае, если жив остался, обязательно постарается
объект убить». – «То есть как Отелло?» – «Именно. Отелло –
четкая картина сумасшествия с бредом ревности. Хоть историю болезни
пиши. Только вроде у него не было компоненты с самоубийством. Давно
читала. Да вроде и там что-то такое он думал…» – «Но она же себя
вела очень сдержанно!» – «А сумасшедшим это без разницы. Он был
уверен, что жена неверна – и точка. Дездемону придушили тоже без
разбирательств». – «Ну а как тогда с тем, что без ревности не
бывает любви?» – «Чушь! Хороша любовь, когда при детях ножом
кромсают насмерть…» Вот и судите, Семен Семеныч, как бы дело
повернулось, если б я эту информацию имел, когда она перед
Первомаем к нам подошла посоветоваться?