Женоубийцу суд присяжных приговорил к смертной казни единодушно,
а медики получили информацию о рефлексогенной зоне в полости носа –
как только ее внезапно раздражают струей воды, мгновенно
отключается дыхание.
Вот и Ленька у нас так же – отключил себе дыхание, клоун
чертов.
Проверяю пульс через каждые десять вдохов. Работает сердце, и
даже порозовел утопленник, только вот сам дышать не хочет,
засранец.
Ильяс о чем-то переговаривается с капитаном корытца.
Ребята дышат и дышат, Ленька по-прежнему между небом и
землей.
– Доктор, сможешь его сам качать до Кронштадта? –
спрашивает Ильяс.
– Смогу.
– Тогда так. Мы сейчас выгружаемся в Рамбове[15]. Тебя с
клиентом отвезут в Кронштадт. Мы договоримся, чтоб встретили. У
тебя пара часов есть, заодно привет передай Николаичу и этому
танкисту. Потом – сюда, к нам. Мы пока без тебя начинать не
будем, так что не тяни.
– А что начинать-то?
– Охоту на особо крупного хищника. Тут морф какой-то ушлый
колобродит, местные аборигены его отловить не могут. Вот нас и
напрягли. Так что ухо востро.
– Мы с ним прокатимся, – говорит водолаз Филя.
– С какой бы это стати? – удивляется Ильяс.
– С такой, что обсохнуть нам надо, а не бегать тут в разные
стороны. Да и дело было в Кронштадте, – спокойно объясняет
Филя.
– Мне никто не сказал.
– Вот я говорю. К слову, мы в состав охотничьей команды не
входим, так что не пузырись, – по-прежнему равнодушным голосом
говорит водолаз.
Ильяс как раз собирается пузыриться, это явно написано на его
лице, но мы уже причаливаем к совершенно пустому пирсу –
напротив паромной пристани. На пустом пирсе только будка, в ней
кто-то сидит, но к нам не выходит. Из трубы валит клочковатый серый
дымок. Ребята один за другим выпрыгивают на пирс. Машу им рукой и
возвращаюсь к Леньке.
Мы прокорячились с курсантом практически час. Когда уже
отчаялись, он наконец задышал и очнулся – прямо в холле
все той же больницы, когда к нам уже шли коллеги.
– Надрать бы тебе, Ленька, уши! – радостно говорю я
курсанту.
– Кхы, кхы! За что???
Взгляд у ожившего чист и невинен, как у младенца. А, ну да, судя
по тому, что пловчиха в ванне ничего не помнила, у нашего артиста
тоже провал в памяти. Значит, ругать его без толку – как
щенка, который уже не помнит, что натворил пару минут назад.
– А ты еще спроси, как положено в таких ситуациях, «где
я?»!