– Эй. – воскликнул последний оставшийся за столом. – Это стиль!
Штаны с приштопанным ремнём и огромной бляхой, футболка с множеством металлических колечек, портки и носки. Из обуви кеды. Облачившись, найдёныш взглянул на пальто, примерил, положил назад.
– Ну вот, уже что-то. – оценил Готфрид.
Придирчиво оглядев, вернувшаяся Катя невольно цикнула, и сконфуженно отвернувшись, принялась рыться в комоде.
– Фирменный, на пятерых. – вышел Артур, с трудом удерживая в пальцах парящие кружки и блюдце с нарезанной сладостью. – Бери стул, присаживайся, сейчас всё обсудим.
Немного ошарашенный развитием событий, оглядевшись и найдя только табурет, парень взялся был, но руки внезапно перестали слушаться. Ноги подкосились, почти поставив на колени.
– Слишком рано! – бросив перебирать тряпки, Готфрид поспешил помочь.
– Всё нормально. – улыбнулся парень, но затем его голову сжала чудовищная волна боли.
Закричав, он схватился за виски, забившись, пытаясь вырваться из невидимого кольца мучений. Казалось, череп сжимается, стремясь выдавить содержимое, будто из тюбика. Подскочив, Катя попыталась сунуть ему в рот свёрнутую вчетверо салфетку. Резкий рывок, и ослепший от боли, найдёныш забился в руках, нанося удары вслепую, не чувствуя собственного тела.
– Крути его, пока не побился! – донеслось, откуда-то сбоку.
Два одиночных выпада окончились разбитым носом и заломленным ухом. Только навалившись всем скопом, сумели прижать к полу. Сопротивляясь не на жизнь, а на смерть, конвульсивно дёргаясь, он схватился и вырвал край плинтуса, разорвал чью-то обувь, пока конечность не прижали бедром. Сдавленный крик, удары ногами и головой по деревянному полу, задушенный рык боли… Так продолжалось чуть больше двух минут. Затем секунда и всё резко закончилось. Не сразу отпустив обмякшее тело, четвёрка развалилась в разные стороны.
– Дерьмо! – рухнув на стул, взглянув на собственную руку, и обнаружив кровь.
– Никогда такого не видел. – Готфрид, снимая насквозь промокшую от пота рубашку. – Наверное, на той стороне с ним случилось что-то очень стрёмное.
Медленный вдох наполнил грудь мягким, тёплым воздухом. Вокруг снова было темно. Но не так как в прошлый раз. Чётко вырисовывались контуры интерьера, очертания картин, неровности потолка. Крупный шкаф из массива, пинал из прессованный стружки, небольшой ковёр между ними, полу сбитые гипсовые галтели, плотные шторы, потрёпанные обои, какие-то массивные инструменты в углу. Пока, полусонный, разглядывал новое место, не обращал внимание на переливистый гул, но закончив прислушался. Рокот водостока в стенах, отрывистый звон капель по металлу отлива, завывающий гул ливня за окном.