– Я тоже, Дашка. Я тоже.
Я, наконец, поймала мысль, которая никак не могла оформиться во мне с начала этого разговора.
– Пашка, а тебе предлагали продать кафе?
– Один раз. Сразу после смерти папы приходил какой-то человек. А что?
– Слушай, ты не думаешь, что проще купить у тебя кафе, чем строить интриги?
– Не проще, Даш. Я не могу продать это кафе.
– Ну да, оно же теперь моё. – я усмехнулась.
– Не в этом дело. Это кафе невозможно продать в принципе. Только подарить или передать по наследству. Причём это должно быть искреннее желание.
– Как так? – у меня по спине пробежали мурашки. – Попахивает магией.
– Она и есть. Но это сложная магия. Древняя. Человеку её не обойти.
– Паш, я не понимаю. Объясни толком. – пуговица всё-таки оторвалась и с металлическим звоном покатилась между столиками. Мы проводили её глазами, но не сдвинулись с места.
– Место для кафе было выбрано не случайно. Я пока не могу объяснить подробнее. Просто поверь мне.
– Это из-за магии? – я понизила голос до шёпота.
– Говори нормально. – Павел покачал головой, но спохватился и кивнул. – Я не могу рассказать больше.
– Так, стоп. Паш, если я должна что-то знать про кафе – расскажи мне.
– Кафе стоит на особенном месте. Сюда не могут войти комитетские без приглашения – у меня есть несколько догадок по этому поводу, но ни одна не выглядит правдоподобной. К гостям не стоит приглядываться. Здесь останавливаются… разные люди. Впрочем, кафе тебе само подскажет.
– Как?
– Узнаешь. – Павел улыбнулся.
Подошёл официант и молча протянул мне пуговицу. Я поблагодарила его и в задумчивости покрутила металлический кругляш в пальцах. Эта пуговица совсем как я – осенило меня. Её так же теребят, треплют из стороны в сторону, пока не оторвут, а она катится, влекомая инерцией, пока не остановится в укромном месте. Потом её ищут, вытаскивают из пыльной щели и заново пришивают на старое место, чтобы, спустя время, снова оторвать.
Я стояла в своей комнате, оперевшись руками о подоконник, и невидящим взглядом смотрела на озеро. Воспоминания ползали по моим венам, медленно пробивались сквозь капилляры, но не приближались к сердцу. Почему я вспомнила этот разговор? И почему я не могу вспомнить, когда он был? Пашка за последние три дня так и не появлялся. Я прислонилась лбом к стеклу, впитала кожей его прохладу и, пока оно не успело нагреться, отстранилась.