– Ты ещё споёшь мне? – спросила Юлия Орловская, поправляя чисто русскую во всех отношениях косу.
– Давай во дворе, здесь взрослые вопросы, – погладив её по голове, произнесла Красная.
Граф Орловский отпустил свою дочь с двумя охранниками. Во дворе к ним и страже присоединились ещё несколько слуг. Майское московское утреннее солнце играло лучами, создавая естественную сценическую подсветку. Поставив ногу на свой мотоцикл, Красная снова запела не песнь печали, а песнь исхода, за авторством заморской группы цеха мастеров по металлу. Бабы заплакали, а мужики задумались. Юлия на прощанье улыбнулась Красной – своему новому кумиру.
– Что-то не меняется! – заметил Сухой восторженные взгляды фанатки.
Они решили, что больше медлить нельзя, и с оглушительным рёвом вылетели за ворота замка. Арнольд и Анфим проводили друзей хмурыми взглядами, каждый со своей долей разочарования, но опричник подумал, что под музыку Красной работать с клиентами было бы куда интереснее и продуктивнее. Арнольд же утвердился в своей неприязни к графу, который, хоть и невольно, опозорил его перед приятелем из опричного ведомства. Герцог из окна наблюдал за трубадурами, давшими ему надежду, но так и не сумевшими сделать её реальностью. Дилетанты, что сказать. Теперь его реальность – это погоня за земельными участками.
– Что ж, жил с этим раньше, проживу и сейчас, – подумал он, вернувшись к разговору с графом.
Решение проститься с Первопрестольной в цыганском трактире на Болотной не выглядело взвешенным, но Красная сказала, что пока она не снимет стресс от встречи с герцогом, никуда не поедет. Сухой тоже был не против поразмыслить в непринуждённой обстановке, куда им двигаться дальше. В трактире только рано утром не было посетителей, и то потому, что их всех выгоняли перед уборкой осколков разбитой посуды и зубов. После обеда в основном зале уже грели стулья разношёрстные компании и одинокие «философы», ищущие разрешения проблем личностного бытия. Выпить друзьям налили, но выяснилось, что денег у них не особо много, поэтому Красная тут же предложила хозяину трактира папе Бонифацию выступить вечером в его заведении. Быстро сойдясь на гонораре, Красная сначала думала выпить, но потом решила всё же подготовиться к выступлению. В одном они с Сухим соглашались безоговорочно – выступать пьяными, это ни к чему хорошему не приведёт. Пока Красная, сидя на подмостках сцены, составляла перечень песен, который после третьего исполнения будет отправлен в помойное ведро, потому что звезда войдет в раж (пардон, поймает вдохновение), Сухой решил сделать заметки о происшедшем ночью. Он вообще много писал, чтобы разобраться, что творится с миром, который и раньше не внушал доверия.