Профессор Илиев, мягко говоря, не был приверженцем суеверий и с надеждой ждал, что какая-нибудь государственная инстанция превратится в инквизиционный корпус, который обуздает область народного творчества. Он уже давно заметил, что «торгаши» старого мира совершенно спокойно посещают средневековые кварталы мира нового и не торопятся преображаться в лавочников или бродячих торговцев, впаривающих какие-нибудь сопли в склянках под видом чудодейственного бальзама. Кстати, последних Илиев считал честнее первых. Но вот почему вселенная медлила, как будто жертвы выбирались вручную, этого никто не знал. Сам Михаил Исакович боялся стать каким-нибудь монахом, который украдкой проводил медицинские опыты у себя в келии, а потом попал в немилость священноначалия. Он давно уже знал, что он врач до мозга костей, до глубины своей души, и в этом его призвание и смысл существования. Он не откажется от этого даже перед угрозой преобразившегося мира; хоть с кочергой и при свечах, но останется врачом.
Его коллеги думали, что помочь герцогу можно лишь новыми средневековыми методами. И хотя профессор Илиев озвучил допущение, что нам неизвестны по-настоящему средневековые методы лечения, это не было услышано. Герцога решили лечить гимнастикой и упражнениями, в надежде, что это остановит распространение «заразы». Илиев очень хотел помочь герцогу принять новую действительность, чтобы было спокойнее ждать, пока врачи найдут подходящее решение для его недуга.
– Я знаю, меня прокляли! – герцог, шатаясь из стороны в сторону, ходил по своим покоям. – Где поп? У меня был личный поп! Я же приказал отправить за ним! Где он? Пусть шельмец отрабатывает всё, что я в него вложил!
– Простите, ваша светлость! – ответил слуга. – Его не могут вытащить из дома. Бог преобразил его в чрезмерно тучного комплекцией… Простите, ваша светлость.
– Что!? – герцог опустился на пол. – Мы же вместе ходили в тренаж…в тренировочные комнаты. Теперь и я урод, и он…тоже, в принципе, урод. Найдите хотя бы бабку-ведунью какую-нибудь… если уж жить этой проклятой жизнью, то полной грудью.
– Мы будем работать над решением вашей проблемы! – пообещал профессор Илиев, обнадёживающе посмотрев на герцога. – Разрешите откланяться?
Герцог небрежным жестом отпустил бесполезный консилиум, большинство членов которого теперь будет переживать за своё будущее. Когда уже почти все вышли из покоев, один врач боязливо подбежал к герцогу, уныло сидящему на ковре.