Девушка виновато опустила глаза. Интонации врача ясно говорили о его отношении к происшествию.
– Простите меня, – виновато протянула она, пытаясь слезть с рук врача, но ее не пустили.
– Куда ты собралась? Тебе нельзя ходить сейчас! – Саша прижал девушку еще сильнее к себе.
– У меня уже не болит! – она подняла на него глаза. – Правда! Можно мне ее подержать?
Шура опустил на нее взгляд и завис, рассматривая миловидное личико. Он уже сотни раз видел, как женщины после родов были движимы лишь одним желанием, взять младенца на руки, и каждый раз его удивляла и поражала сила этого желания, материнский инстинкт. Несколько часов назад ее разрезали, у нее болел живот, нельзя было ходить, она уставшая, голодная, бледная, с синяками под глазами, но она идет к своему ребенку, движимая только желанием взять его на руки. Для нее ничего важнее этого нет.
– Пожааалуйста, – и снова этот голос, от которого сжимается сердце, и просыпается желание положить к ее ногам весь мир.
Андрей с Димой переглянулись. Они тоже всегда восхищались женской силой и этой невероятной связью матери и ребенка. Но сейчас они видели то, чего не видели никогда. Их друг, Саша, Шурка, ярый приверженец врачебной этики, человек который ни разу не был замечен в компрометирующих его связях, просто потому что их не было, сейчас нарушал все мыслимые, и немыслимые правила. Они смотрели друг на друга так, словно вокруг никого не было. Мужчины даже почувствовали себя лишними.
– Кхмм, – кашлянул Дима, возвращая Шуру с небес.
Тот поднял на него взгляд.
– Ее можно забрать?
– Я бы еще пол часика подержал….
– Да ладно Дим, – Андрей подошел и взглянул в карту, через плечо друга. – Нормальные показатели. Отпускай, а то мамочка нам тут весь роддом разнесет, да? Неугомонная!
Мужчина подмигнул девушке и та покраснела.
– Простииите, – снова протянула. – Просто я испугалась, все говорят, что врачи всегда не договаривают, и я подумала, что из-за родов могло что-то случиться.
Настя распереживалась и снова заплакала.
– Что же ты такая плаксивая то, все хорошо с твоей крошкой. Димка отдай уже маме ребенка, – улыбнулся Андрей.
Дима открыл бокс и осторожно вынул малышку.
– Вот, держи свою девочку, – он улыбнулся, укладывая ее на руки маме.
– Привеееет, привеееет моя хорошая, моя Машенька! – девушка обняла младенца, прижимая к груди, и весь остальной мир перестал для нее существовать.