– Знаете, я бы не хотел здесь встречать голых мужиков, даже если это не «Дом похоти и разврата», – попытался скрыть свое замешательство Джон. – Ладно, красивые женщины (а других здесь Джон и не видел) пусть ходят, но это… это странно.
– Что странно? – спросила экспедитор.
– Странно, что всех такое устраивает, – колумбовым удивлением произнёс он.
– Кого вы пытаетесь обмануть? Он же Вас заинтересовал, – спокойно заметила Сьюзен. – То, что Вы увидели у него – это дар Сына всем, кто открывается Ему и отказывается от образа прошлого, позволяя преобразить себя и раскрыв то, к чему мы призваны.
– Ходить в чём мать родила? – почти проглатывая слова, ответил Джон. – Это вряд ли.
Менеджер игриво захихикала, смотря на Джона, как на подростка, который со стопроцентной уверенностью заявляет взрослым о том, чего он в жизни никогда не собирается делать. Атмосфера «Дома любви» должна была расставить всё на свои места, хотя непредвиденная аналитическим алгоритмом реакция Джона на всё происходящее шла вразрез с планом пребывания гостя.
– Сын показал нам совершенство, которым мы всегда обладали, но забыли про это. И главное, Он хочет, чтобы мы этим наслаждались и благодарили Его за этот дар, – как по методичке, произносила слова Сьюзен.
На методические пособия у Джона была аллергия, от которой он мгновенно начинал задыхаться, как от поллиноза тяжелой степени.
– Но тот статный ветеран даже после вашего преображения оставил боевые шрамы, за которыми скрывается чуть ли не вся его прежняя жизнь, – неожиданно для себя, без сарказма произнёс Джон.
– Мы же не забываем прошлое, оно просто перестаёт нас определять и волновать, – попыталась парировать девушка.
Джон еле сдерживался, чтобы его мимика не выдавала реакцию на очередную, с его точки зрения, высокопарную чушь. Он считал, что просто не нашлась ещё женщина, которая сказала бы ветерану убрать это с своего лица, а скорее всего, есть женщина, которую эти следы былого величия заводят больше остального. В любом случае, свет Сына здесь ни при чём, хотя, чем больше Джон здесь находился, тем больше он начинал сомневаться, и это не нравилось ему ещё больше.
– Тогда я перестану быть собой, – продолжил беседу Джон.
– Это так кажется с Вашей стороны, но как только Вы погрузитесь в свет Сына, то поймёте, насколько все Ваши страхи были надуманными, – сказала она и кивнула в сторону надписи «Красота, Любовь, Жизнь!», на фоне которой Сын с распростёртыми руками встречал всех потерянных и обременённых.