Подошедшего молодчика, уже не первой свежести, встретил тяжёлый кулак. Вторая рука не дала убежать, схватив за ворот рубашки, пока первая не нанесла очередной удар. Несколько зубов живописно отлетели в сторону стаканчика с одноразовыми ложками. Олег впечатал его лицо в прилавок, от чего кровь и рвота забрызгали пустое стекло для выпечки. Раз.
– Считаем вместе! – оскал изуродовал побитое лицо. – Два!
Новый удар был сокрушительнее предыдущего, о чём сообщил громкий хруст.
– Три! – последний из бойцов схватил его со спины, пытаясь, видимо, повалить.
Олег простым приёмом перекинул парня на пол, пока его товарищ отдыхал на стойке.
– Хуёво ты считаешь, – весь немалый вес переместился на грудь. – После двух идёт два с половиной.
Неудачник начал задыхаться. Олег где-то слышал, что смерть от асфиксии самая страшная, может оно и так, он в подробности не вдавался, но смотреть на медленную смерть всегда неприятно. Ускорение процесса в виде двух рук, сцепившихся на шее, изрядно помогло. Олег так сильно сжал руки, что кожа заскрипела, а сам несчастный посинел, отчаянно стуча по полу слабеющими руками.
Через минуту всё было кончено.
Подняться, отряхнуться, вытереть рот рукавом. Не очень сложно, верно? Пока да, но через некоторое время у него будет болеть всё, что только может.
Огонь костра активно пожирал одежду мертвеца, уже принявшись за его лицо. Оранжевое пламя лизало пухлые щёки убитого – большая сосиска, нанизанная на шампур. Надо же…
– …людей убивать всё также просто, – руки у Олега были по локоть в крови.
– Не двигайся, ты на мушке!
Знакомый голос.
– Точно не двигаться? – Олег развернулся и поднял руки.
– Точно, – мрачно кивнул Миша, направивший на него пистолет. – Иначе я тебе мозги вынесу.
– Зачем? – удивительное спокойствие посетило Олега.
– Ты ебанулся! Зачем было всех убивать?! – крик был надрывным, в глазах блестели слёзы. – Ради чего?!
– Ну, они озверели, – Олег пожал плечами, его душил смех. – А с дикарями не разговаривают. Их истребляют. Да и, как там сказал лысый? Это акт милосердия.
– Какая разница? – вздох вышел обречённым. – Ты же не такой, ты не зверь!
– Я был таким, – Олег с досадой разглядел убранный предохранитель. – Знаешь, когда мир летит в пизду, твой личный мир, защитный слой, за которым ты прятался от посторонних и близких людей, стирается. В тебе, это стоит признать, существует два человека: ты-настоящий и ты-внешний. Просто сейчас во втором нет никакого толка. Он утерян.