Один раз ей удалось самой заехать на пару часов и привезти мешок пшена. Я представляю, как она спрыгивает из теплушки, одетая в воинский овчинный полушубок, шапку ушанку и валенки. Солдаты подают мешок. Она подставляет плечи и с грузом спешит по снегу к дому. Стучит в темное окно. Слышит дрожащий голос:
– Кто это?!
Дедушку только похоронили, и осиротевшие женщины всего боятся. Бурная радость. Мешок прячут в подпол. Кашу будут варить ночью, чтобы никто не узнал про нежданное богатство, за которое могут убить.
После войны жизнь как-то наладилась, а силы ушли. Бабушка быстро уставала и часто ложилась отдохнуть днем, устраивая меня между собой и печью. Спала она чутко, поэтому крутиться и ерзать мне возбранялось, и я ковыряла пальцем глину на печи и скучала. А еще я чувствовала себя отверженной. Там, в Москве, где жили мои родители и братья, была чудесная, полная интересных вещей и событий жизнь, но мне туда было нельзя. Засыпая, я видела маму во сне: она наклонялась ко мне, и я замирала от счастья, любуясь на ее прекрасное лицо.
Бабушка была человеком верующим и суровым. Я не помню, чтобы она смеялась или даже просто улыбалась. Сказок она не рассказывала, песенок не пела, нежности не проявляла, только крестила меня на сон грядущий. О жизни она рассуждала с упором на народную мудрость. Я знала, что у семи нянек дитя без глаза, что жизнь прожить – не поле перейти, что дальше от моря – меньше горя, и что голод – не тетка. В последнем случае, тетка твердо ассоциировалась с тетушкой. Бабушка не любила баловства и капризов, а если я плакала, мгновенно переключала мое внимание и слезы высыхали.
Когда тетушка занималась мною, было веселее. Иногда она рассказывала сказку или читала книжку, неловко пыталась приласкать.
В основном же я с бабушкой, которая старается не упускать меня из виду. Поэтому я часто просто сижу и смотрю, что она делает.
Вот бабушка лезет в подпол, попасть в который можно, сняв две широкие короткие доски на кухне. Там хранится в ящиках с песком морковка, картошка, корни георгинов и луковицы гладиолусов. Подпол неглубокий, около метра. Нет никаких ступенек. Бабушка сползает с пола вниз и достает овощи. Она всегда страшно боится, что я упаду, и велит стоять в стороне.
Морковь бабушка натирает на мелкой терке, затем порционно перекладывает в марлю и давит сильными, темными от постоянной работы пальцами, морковный сок. Витаминное питье для меня.