Остановившись у открытой двери приемного покоя, где всегда оформляли поступающих больных, он с удивлением заглянул внутрь.
В кабинете за столом сидел мужчина лет сорока в медицинской одежде голубого цвета и что-то записывал в журнал.
– Андрей, – позвал его Рубин.
– А, Григорий Степаныч, вас прислали? – повернулся к нему мужчина.
– Андрей, ты как себя чувствуешь? – зашел в кабинет Рубин.
– Оставайтесь там, не подходите ко мне. Я заражен. Температура скачет, и кашель пробивается. – Мужчина встал из-за стола и отошел к окну.
– Давай я тебя осмотрю, – Рубин шагнул к нему.
– Не подходите! Вернитесь обратно, Григорий Степаныч. Уже все поздно и бессмысленно. Там, в журнале, я исписал пять страниц: симптомы, клинические проявления и медикаменты, которые принимал. Надеюсь, кому-то пригодится. Правый бок ужасно болит, сил нет терпеть. – Бурунов схватился рукой за бок и слегка согнулся.
– Я так понимаю, воздушно-капельный? – Рубин остался стоять у дверного проема.
– Естественно. Другой путь заражения не вызвал бы подобного вала инфицированных за такое короткое время. Я вот что отметил, Григорий Степаныч: у этого сукина сына практически нет инкубационного периода. – Бурунов подошел к столу и налил в стакан воды из графина.
– Как нет? Этого не может быть!
Бурунов жадно выпил воду и посмотрел на коллегу.
– Нет, он конечно есть, но очень короткий. Ох, печень просто разрывается. – Бурунов опять согнулся, присел на стул у окна и продолжил: – Уж больно он скоротечен, этот период. По моим наблюдениям, он составляет от часа до пяти.
– Часа?
– Сомневаетесь? Правильно, если б кто мне рассказал, я бы тоже не поверил. Но некоторые люди действительно попадают в критическое состояние уже через час после заражения. Мы ведь как думали: а, вирус, а, в Африке, далеко. Да и сколько их там, этих вирусов. Никто и подумать не мог, что этот сюда доберется, да еще так быстро. Впрочем, я в журнале все отразил. Ох как болит, не могу… – Бурунов достал из кармана шприц и две ампулы.
– Что колешь? – спросил Рубин.
– Что можно колоть, чтоб обезболить, когда терпеть уже нет сил? Конечно, морфий, – ответил Бурунов, отломил верхушку ампулы и добавил: – Да, Григорий Степаныч, у каждого зараженного свое проявление болезни.
– Общее что-то есть?
Бурунов посмотрел на него и задумался. Затем наполнил шприц и ответил: