И вот я снова оказалась на улице. И моя жизнь маленького бомжа возобновилась. Я скиталась, перебивалась чем придётся, пряталась, боялась каждого шороха…
Автор, позволь мне не описывать этот период моей жизни. Он был тяжёлым, печальным и безрадостным.
Однажды ночью я спряталась от дождя в каком‐то очередном незнакомом месте, и – о чудо! – этим местом оказался вполне симпатичный загородный дом. Я решила обосноваться тут, чтобы провести в тепле и сытости свои последние (считаные!..) дни… Признаться, мне очень нравится эта «дача» (так называют этот дом его владельцы).
– А что тебе здесь нравится?
– Всё! – без раздумий выпалила я. – От интерьера до его хозяев! А в особенности – девушка, которая живёт здесь вместе с мужчиной.
– И что же в ней такого особенного?
– Она красивая! Очень милая, приятная и стройная. Именно стройная! Не слишком худая, как многие, сдвинутые на своих формах, но и не толстая баба, которых тоже немало в нашем мире. За ней очень интересно наблюдать, как, впрочем, и за мужчиной, который, наверное, является её любящим мужем.
Ты только послушай, писатель, какая чу́дная, просто великолепная традиция есть у этой пары! Сейчас расскажу! Самая большая и удобная моя норка находится в их спальне. И каждый вечер я наблюдаю, как девушка заходит в эту комнату, встаёт перед зеркалом и начинает медленно, вещь за вещью, снимать с себя одежду, готовясь ко сну. Раздевшись донага, она долго вертится, стремясь осмотреть себя со всех сторон, а затем надевает прелестный полупрозрачный пеньюар.
Глядя на неё в такие моменты, я забываю обо всём: о еде, о моём нестабильном прошлом, я даже готова отказаться от сыра и шоколада («сладких» радостей моей мышиной жизни!) и питаться отныне только лицезрением её – этой прекрасной полуобнажённой богини! В эти минуты мне кажется, что сама Даная сошла с полотна Тициана [6] и гуляет по нашему миру, одаривая его своей неземной красотой.
А иногда… мужчина, заходя в спальню, обнимает девушку и тоже постепенно обнажается, являя на свет своё мускулистое тело. Вместе они напоминают мне будто оживших Марса и Венеру с картины кисти Рубенса [7]. Боже, как прекрасны они вдвоём, как неистово любят друг друга, как страсть кипит в них! Огонь бушует в их сердцах настолько сильно, что даже я, престарелая мышка, ощущаю его манящее и такое сладостное тепло.