– На первый перрон прибыл скорый поезд номер двадцать три сообщением Москва – Одесса. Стоянка поезда – двадцать пять минут.
– Спасибо, – сказал в пространство Вадим, а проводница засмеялась:
– Видите, как оперативно мы работаем.
Толпа на нас вначале навалилась, но почти сразу же и отхлынула. Никто никакой заинтересованности к товарам не проявил, чего около нас толкаться? Вон у других вагонов пассажиры по карманам шарят, денежки достают. Все туда переметнулись, а прямо передо мной старушка одна, небольшая такая, осталась. Стоит, на меня просительно смотрит, одной рукой на клюку опирается, а в другой маленькую вязаночку сушёных грибов держит. Грибы белые, шляпки прямо вместе с ножками засушены, вроде чистые, не червивые. Взял я эту вязаночку, смотрю, парочку подберёзовиков бабка туда вразнобой добавила. Жалко её стало. Спрашиваю:
– Бабуля, что ты за грибочки спрашиваешь?
– Да сколько, сынок, не жалко, за столько и спасибо скажу.
Я в карман залез, десятку достал и ей подаю. Но не как милостыню, её, как мне показалось, бабка не взяла бы, а именно как плату за грибы. Бабушка мне спасибо сказала, здоровья долгого пожелала, денежку перекрестила да дальше пошла, на палочку опираясь.
Подошёл я поближе к нашей группе, смотрю, к ней Наталья присоединилась, что-то они активно обсуждают. Переспрашивать не стал, решил – потом разберусь. Стоял, о бабке думал. Одинокая, небось, много ли она грибов-то насушить может, а пенсия совсем, наверное, никакая. Решил я её найти да ещё денег добавить. Может, возьмёт, если поймёт, что от чистого сердца? Да подумал, что ушла, наверное – что ей на платформе делать, грибы-то я у неё купил. Не успел и пару шагов сделать, смотрю, вон она, бабуля, у соседнего вагона женщине какой-то точно такую же вязаночку грибов передаёт. Далее тот же ритуал последовал: и спасибо с пожеланием долгого здоровья, и перекрещивание денежки, на этот раз трёхрублёвой купюры, – и бабка дальше заковыляла. Откуда-то сбоку к ней девчушка малолетняя подскочила с сумкой в руке. Из сумки вязаночка в бабкину руку перекочевала, а та, на палочку опираясь и грибами потрясая, к очередной группе пассажиров пошла.
Обидно мне стало чуть ли не до слёз. Надо же, бабка хитрюгой какой оказалась. И жалость тоже, откуда ни возьмись, скрестись начала. Не червонец я пожалел, хотя он считаным у меня был и без него мне когда-то потом, возможно, туго придётся, но более всего жалко было вот эту мою доверчивость и сочувствие к чужим бедам и болям, сильно уменьшившиеся после той встречи на вокзальном перроне. А тут ещё Дима, откуда-то возвращаясь с полной сумкой, связку с грибами в моей руке увидел и свою толику к моей жалости добавил: