– Наташка! Ленка С.! Поднимайтесь, вижу!
В нашей компании двое Лен, я и моя тёзка. Поэтому Надежда всегда называет вторую одновременно по имени и фамилии. Двое – это ещё ничего, в моём классе нас шестеро.
Непривычное молчание.
Промелькнула и сразу исчезла довольная мысль: «Ага, задумалась!». Ужаленные крапивой места безбожно чесались. Одуряющий горчащий запах полыни, который я в запале не замечала ранее, невыносимо резкий в этот зной, здесь, в зарослях, становился почти удушающим. Но хуже всего было другое. На беззащитную, неподвижно лежащую меня радостно напала мошка и прочий больнюче-кусачий гнус. «А-а-а-а-а! Ненавижу!.. – об этой напасти я как-то вначале даже не подумала, – У-у-у-у!.. Сволочи жужжащие!…». В деревне летом больше комаров я не могла терпеть только мошек и оводов, а этих тут, в траве, оказалось более чем в достатке. Озверевшие твари без зазрений совести накинулись все скопом. Они лезли в глаза, под одежду и, казалось, кусали одновременно всюду. Я еле сдерживалась, чтобы не взвыть во весь голос и не вылететь пулей из неудачно выбранного места. Но было нельзя. Нужно обязательно дождаться заветного «сдаюсь», иначе всё напрасно.
Однако прозвучало совсем другое. В звонком Надькином голосе явно слышалось разочарование:
– Ленка, за теплотрассу убегать нельзя! Это не по правилам!
«Что-о-о?!!» – да я в жизни не нарушала правил! Ещё и «Ленка»! Знает же, что я терпеть не могу, когда меня так называют. Кожа зудела невыносимо, ужасно хотелось вскочить и закричать что есть мочи «Неправда!». Но обида на несправедливые слова заставила сжать зубы. Злость оказалась сильнее. «Терпи, казак, атаманом будешь!» – сами собой всплыли в голове шутливая дедушкина присказка.
– Надьк, её там нет… – раздался минутой позже недоумённый возглас Светки.
Послышалось растерянное шушуканье.
– Может, она домой убежала?.. – неуверенно сказал не то Сашка, не то Женька. Голоса братьев были очень похожи.
«Не хватало ещё, чтобы они меня здесь бросили и обратно в деревню пошли!» – пронеслась тревожная мысль. От огорчения, что всё оказалось зря, и от обиды на несправедливые предположения, слёзы подступили совсем близко. Неужели так и придётся просто встать, не дождавшись честного признания поражения противником? «А ну, не реветь!» – стараясь рассердиться, рявкнула я сама на себя. Только разреветься ещё не хватало! И так уже то и дело дразнят «слёзки на колёсках». Насупившись, начала озираться, придумывая, как бы половчее встать, чтобы не обжечься ещё больше…