Он стоит на высоте,
И над старцем блещет ярко
День в осенней красоте.
(П.А. Вяземский)
Всё время, пока шло сражение за Шевардинский редут, главнокомандующий русскими армиями князь Кутузов находился недалеко от центра наших позиций. Один их офицеров расположенного здесь 6-го пехотного корпуса, артиллерийский прапорщик Н.Е. Митаревский, имел возможность наблюдать за ним несколько часов, и позднее вспоминал: «Подъехал к нашему корпусу фельдмаршал и сел на складное кресло спиною к неприятелю… До этого времени я не видел Кутузова, а тут все мы насмотрелись на него вволю, хотя слишком близко и не смели подойти к нему. Склонивши голову, сидел он в сюртуке без эполет, в фуражке и с казачьей нагайкой через плечо. Генералы и штаб-офицеры из его свиты стояли по сторонам; ординарцы, вестовые и несколько спешившихся казаков расположились позади. Некоторые из его молодых адъютантов и ординарцев тут же уселись в кружок, достали карты и играли в штос, а мы смотрели и смеялись.
Пальба беспрестанно усиливалась. Фельдмаршал всё сидел в одном положении; часто подъезжали к нему офицеры; он, казалось, что-то коротко говорил, был серьёзен, но лицо имел покойное. Из престарелого вождя как будто исходила какая-то сила, воодушевлявшая смотревших на него. Полагаю, что это обстоятельство отчасти входило в число причин, почему армия наша, меньшая числом, потерявшая уверенность в успехе при беспрестанном отступлении, могла со славою выдержать битву с непобедимым до того времени неприятелем».
Но настоящая битва с армией Наполеона нашим войскам ещё предстояла. Упорство, с которым французы 24 августа атаковали непокорный Шевардинский редут, и отчаянная храбрость русских, отбивавших эти атаки одну за другой, были, как оказалось, лишь предвестниками будущего великого сражения.
Друзья! Мы на брегах Колочи,
Врагов к нам близок стан;
Мы сну не покоряем очи,
Не слышим боли ран!..
(Ф.Н. Глинка)
На следующий день, 25 августа, обе армии деятельно завершали приготовления к сражению. Наполеон решил порадовать приближённых и войска своей Старой гвардии16 зрелищем портрета своего маленького сына – короля Римского, только что полученного им из Парижа. Наследник великой Империи, двухлетний мальчик, продолжатель дела отца… Его светловолосая головка, изображённая одним из прославленных портретистов эпохи, вызывала умиление старых воинов, прошедших с Наполеоном многие битвы.