Какой был прок от того, что Григорий построил прекрасную дорогу, которая должна была увековечить его имя, ведущую к месту паломничества Лоретто и к порту Анконы, если ни один человек не мог безопасно по ней пройти? И что толку было осушать болота Мареммы> [2] у Равенны, пока деревенские жители страдали от этих кровопийц? Все это были лишь красивые, возвышенные планы, питающие тщеславие Григория, но не имевшие никакой практической пользы, потому что у него не было для этого необходимой энергии. У этого знаменитого юриста отсутствовала даже логика. Порт Анконы был пуст, потому что чрезмерные таможенные пошлины мешали торговле, а прекрасная дорога служила только разбойникам.
Карета Монтальто, которую тащили две лошаденки, проехала мимо мрачного Палаццо Венеция, где жил посол республики Сан-Марко. Посол мог бы пропеть целую поэму о том, как часто венецианских курьеров грабили на этой дороге! Лошади замедлили шаг и карета начала подниматься по склону Квиринальского холма мимо возвышающегося замка Колонна. Справа возвышалась Torre delle Milicia, Башня Милиции, внушительное средневековое сооружение, которое в народе называли башней Нерона, а слева крутая тропинка ответвлялась в сторону холма Квиринал. Затем между домами появились сады и виноградники, а дорога превратилась в изрытую, каменистую тропу, идущую вверх и вниз между стенами, где бегали радужные ящерицы и пыльные камнеломки расправляли свои невзрачные цветы.
Наконец, перед ними выросли коричневые гигантские развалины бань Диоклетиана. Справа открылись ворота виноградника, через которые пара мулов пыхтя втащила внутрь тележку, нагруженную камнями. Это были владения Монтальто. Каменщики в льняных робах, с загорелым телом, голой волосатой грудью и жилистыми руками, двигались во все стороны по заваленной щебнем площадке. Монтальто остановил карету у входа и прошел через сад. Над садом поднималось серое облако пыли, а из строящегося здания виллы словно из склепа тянулся влажный холодный поток, смешивающийся с теплым весенним воздухом. Монтальто с удовлетворением наблюдал, как разбирают последние строительные леса.
Когда мастер-строитель Фонтана идел кардинала, он вышел из виллы, смахнул известковую пыль со своей робы и почтительно поприветствовал его. Монтальто дружелюбно ему кивнул. Кардиналу нравился энергичный человек с дерзким орлиным носом и мужественными чертами лица. Когда-то он приехал в Рим из Комо бедным каменщиком и благодаря усердию и скромным запросам поднялся до мастера-строителя. Фонтана был проворным и энергичным, с богатым опытом, обширными знаниями и к тому же бережливым. Теперь он даже помогал оплачивать рабочих и другие расходы на строительство, потому что тонкий кошелек кардинала иссяк. Мастер-строитель возлагал большие надежды на этого клиента в пурпурной мантии и верил, что Монтальто ждет большое будущее. Вкладывая деньги сейчас, Фонтана надеялся в будущем получить свою прибыль. Для него, как и для всех предприимчивых людей, Рим был великой площадкой для игры талантов; здесь можно было сделать состояние с мастерком и циркулем так же успешно, как и будучи в священническом облачении. Каждый папа, каждый князь церкви, каждый аристократ строил, чтобы увековечить свое имя или имя своего клана. Великие архитекторы золотого века, оставившие свой след в истории Рима, конечно, сошли в могилу, но стимул для молодого поколения стать равными им был еще больше.