Внезапно, среди сотен пар глаз, смотрящих кто-куда, я поймал на себе абсолютно прямой взгляд из толпы, стоящей в окно регистратуры. Это был психопат из кофейни. Я его узнал. Он замер вместе со всеми, но неестественно стоял спиной к окну, таращился прямо на меня, с ужасным видом маньяка и зловеще улыбался. Его натянутые морщины, прищуренные веки и оскал внушали ужас. Он будто наблюдал за мной, выслеживал меня, как охотник свою дичь, старался незаметно подобраться ближе, чтобы напасть. По спине у меня скользнула струйка холодного пота. Но он, как и все был неподвижен, терзать себя догадками было бессмысленно, и я продолжил разглядывать остальных.
Прошли минуты, и среди этих неживых, замерших туловищ, я слегка посмелел и стал скользить, плыть между ними, осмелился трогать их, прислушиваться к дыханию. Это было очень странное чувство. Словно я нахожусь в лесу, среди неподвижных, но живых деревьев, пытаясь уловить тонкий аромат абсолютной природной тишины, которая принесет мне умиротворение и покой. Я подошел вплотную к полицейскому, что так и замер в процессе диалога, с открытым, перекошенным ртом. Ткнул в его щеку указательным пальцем, и внезапно, он дернулся, скрипя суставами, и также скрючив рот, в окосевшей позе и весь перегнувшись, повернулся и стал смотреть мне прямо в глаза, не меняя выражения своего онемевшего, завернутого в кулек лица. За ним повернулся врач. И больной повернулся. Они выглядели как марионетки, в руках неумелого кукловода, словно нечто непривычное управляло ими изнутри, от этого их ломало и скрючивало в разные стороны. Движения были неестественные и пугающие. Они скрипели, хрустели, ломались и изгибались неестественным для людей способом.
Но дальше стало происходить что-то совершенно невероятное, эмоции от увиденного описать вряд ли получится. Один за одним на меня стали поворачиваться все люди в этой адской прихожей. Все. До одного. Бабки в очереди, врачи, больные из травмпункта, дети, какие-то бомжи, медсестры, странный мужик с маньяческим оскалом. Все с абсолютно каменными, скошенными и уродскими лицами, теперь повернулись и смотрели мне прямо в лицо. И от этого я сам будто окаменел, не смог даже ногой шевельнуть. Встал как вкопанный.
Первым, непонятно откуда, не шевеля ртом, издал звук полицейский, очень надрывно и очень громко.