Да, она нравилась ему, но не более. И вообще он отдавал себе отчёт в том, что перед ним больной человек. По многим особенностям её поведения понял, что Ирина сейчас находится в том состоянии, когда процессы возбуждения преобладают над процессами торможения. Её переполняет энергия, ей хочется летать, но тем опаснее будет возвращение в обычное состояние: это вторая сторона депрессии. Однако сказать все это ей он не мог. И успокаивал себя только тем, что они скоро расстанутся.
Объявили посадку на самолёт до его города. Словно случайно Ирина осторожно взяла руку Павла и погладила её. Мужчина лихорадочно думал, как отреагировать на эту ласку, но ничего не мог придумать. Минуты бежали, комментатор предупреждал о скором отбытии самолёта и просил пассажиров поспешить зарегистрироваться. Ирина заглянула в глаза Павла, готовая разрыдаться.
Чтобы не видеть это, он по-дружески обнял девушку, по-мужски похлопал по спине и бодрым голосом сказал:
– Я рад с тобой познакомиться, будем общаться в интернете.
– Конечно, – ответила она и постаралась улыбнуться.
Давно скрылся из вида белый след самолёта, а Ирина всё стояла, подняв голову.
Наконец взяла такси и попросила остановиться возле магазина, который был рядом с её домом. Она часто заходила сюда, чтобы взять бутылку вина или шампанского. Сегодня ей, как никогда, захотелось расслабиться, вспомнить короткую жизнь и твёрдо решить, что делать дальше.
Она сидела за столом, подперев голову рукой, и смотрела на искрящиеся в бокале пузырьки. Перед ней стояла уже почти пустая бутылка шампанского. Но в твёрдо сжатых губах и неподвижном взгляде не было видно не только хмельного куража, а даже малейшей расслабленности: для неё это было привычное вечернее времяпрепровождение уже не первый год. Во вне всё было спокойно, светло и солнечно, а что сначала было периодически, потом всё чаще и чащё происходил сбой внутренних часов, в лёгком полотне неизбежности появлялись чёрные нити, которые становились с каждым днем всё плотней, опутывая, как липкая паутина – не знал никто.
А у неё в конечном итоге внутри не оставалось ничего. Сначала она не хотела идти на работу, потом не могла. Не отвечала на телефонные звонки: не было слов, сил смеяться и плакать. Эмоции почти отсутствовали. Не было прошлого – там сплошная страшная темнота. Не было будущего – в него просто не верила. Не было настоящего – в нём не жила, а протягивала сквозь секунды и минуты своё бренное тело.