Их городок под названием Уаймару, маленький, как мир, стоял ровно на полпути от Южного полюса до экватора, то есть на широте сорок пять градусов. К северу от города был каменный памятник с золотыми буквами:
Остановись, путник. Сейчас ты на полпути между Южным полюсом и экватором.
Каково стоять на сорока пяти градусах?
Так же, как в любом другом месте.
Уаймару был респектабельным городом, население которого росло так быстро, что мэру постоянно приходилось созывать специальные собрания городского совета, о которых сообщалось в местной газете, или, в народе, газетенке. Решали, нужно ли выставить заповедники, где росли местные виды деревьев и кустарников, на продажу под участки для строительства жилья, а кустарники вместе с детьми, игравшими среди зелени после школы, выкорчевать и посадить в другом месте; однако жители предложение мэра отвергли, в газету посыпались письма, за ними последовали угрозы отставки и созыв особого собрания испуганного благоустроительного общества, высадившего много кустов; потом демонстративное собрание клуба «Построй себе дом»; после чего опустилась, словно мягкая накидка, тишина, а кустарники и дети (включая Уизерсов) продолжили счастливо расти на окружающих город холмах.
Молодые члены совета, покачав головами, сказали:
– Прогресса никакого. Северные города развиваются, становясь больше и больше, а мы тут, на юге, застыли на месте.
– Мы отстаем, – говорили они.
В какой же гонке мы отстаем?
Приходили в газету и письма от миссис Уизерс, которая назвалась местной птицей Туи, намекая, что местный куст должен остаться на своем холме. Иногда, если писала про куст, она называла себя Миро, маленькой красной ягодкой. Она показывала письма детям, и те, хоть и не могли ничего понять, знали, что их мать что-то да значит, и теперь в школе хвастали наравне со всеми.
– У моего отца есть машина.
– Мой дядя рубит деревья быстрее всех.
– Моя мама пишет письма в газету.
– Да, – говорила миссис Уизерс, облизывая край конверта, чтобы запечатать. – Я их порву.
Боб, ее муж, отпускал грубое замечание.