– А ты уверен, что отдавать будет кому?
– В смысле?
– Ты уверен, что с Алькой дружить тогда будешь?
Гришка снисходительно покосился на тикающего собеседника. Совсем ходики от старости соображать перестали. Куда их с Алькой дружба – то деться может? У них же забор в забор участки стоят.
– А бабушка? – вновь протикали ходики.
– Что бабушка?
– Думаешь, ей нужны будут эти книги с рецептами? Когда ты вырастешь, ей тяжело уже будет пироги да торты печь. Пылиться на полке рецепты будут.
На этот раз Гришка крайне недоверчиво посмотрел на часы. Что за глупости! Чтобы бабушка перестала пироги печь? Да невозможно!
– Бабушка твоя когда-то, как сейчас мама, носила красивые платья, красила губы помадой и улыбалась отражению в зеркале.
– Бабушка? Губы помадой? Совсем что ли ку-ку?
Гришка даже покрутил пальцем у виска, чтобы как можно красочнее передать свои мысли по поводу сказанной чуши.
– Помадой, – категорично протикали ходики. – Вон на фотографию посмотри.
Гришка тут же повернул голову в сторону комода, где в рамке стояло старое фото. Оттуда ему, Гришке, улыбалась молодая бабушка. В красивом платье и с помадой на губах.
– Но ведь бабушка седая! – воскликнул Гришка.
– И мама твоя будет седая. И ты с Петькой. И Алька.
– И Алька?
Вот уж что точно Гришка никак не мог представить. Как Алька может быть седой, если её голова – это огненное солнце, а на её лице тысячи золотых крапинок!
– Да и с Петькой ты дружить перестанешь, когда вырастешь.
– С чего это? – насупился Гришка.
– Ну ты же хочешь быть изобретателем.
– Ну хочу.
– А Петька моряком. Вам явно не по пути.
Гришка задумчиво подпёр рукой щёку. Что-то не то ему ходики натикали. Ему теперь как-то не очень хотелось становиться взрослым.
– А без этого всего никак?
– Боюсь, что никак, – вздохнули ходики. – Волосы, конечно, покрасить можно. А вот с остальным сложнее.