Пришла вожатая Маша и сказала, что нечего хныкать, потому что пионеры должны быть всегда готовы стойко переносить трудности. И предложила всем вместе спеть какую-нибудь весёлую песню. Все сделали вид, что это к ним не относится. Тогда вожатая Маша сама стала петь «песенку весёлых друзей»:
Мы едем, едем едем в далёкие края
Хорошие соседи, счастливые друзья.
Нам весело живётся. Мы песенку поём,
А в песенке поётся, о том как мы живём»
Она думала, что все подхватят припев, и даже руками стала дирижировать. Но только совсем маленькая девочка, у которой одна косичка расплелась, а другая с бантом торчала, как половинка сушки, тоненьким голоском затянула:
«Крласота! Крласота» Мы везём с собой кота…»
Тогда Маша направилась к последнему купе и стала упрекать старших в том, что они не продолжают традиции пионеров-героев и не проявляют стойкости.. Девочки посовещались и стали петь о героях-молодогвардейцах, которые сражались с фашистами:
«Это было в Краснодоне
В грозном зареве войны,
Комсомольское подполье
Поднялось за честь страны.
Кто там улицей крадётся,
кто в такую ночь не спит.
На ветру листовка вьётся
Биржа чёрная горит»
О том, кто там крался и не спал, мы так и не узнали, потому что на боковой полке проснулась одна девочка и громко сказала:
«Что вы орёте ?! Когда на подводной лодке остаётся мало кислорода, капитан приказывает всем молчать, чтобы не задохнуться! А они орут!»
Тут поезд остановился, Маша пошла к проводнику спрашивать, когда мы поедем дальше, а девочки замолчали.
«И он увидел его бе-е-елые, бесцветные глаза…!
После ужина небо затянулось тучами, в вагоне стало темно. А это значило, что пришло время рассказывать страшные истории.
Каждый год в любой смене находятся искусные рассказчики жутких историй о привидениях, вампирах, отрезанных чёрных руках и оживающих скелетах. Но сейчас в вагоне таких не нашлось, и я поняла, что пришел мой звёздный час. Я была признанным мастером устного жанра, но рассказывала исключительно о приключениях отважных детей.
Так и случилось. За неимением сказителей о вампирах, дали слово мне.
В тот раз я вела рассказ от имени героя, который разоблачил фашистского шпиона. История эта была наполовину моя, а наполовину услышанная от любимой воспитательницы Евгении Михайловны, у которой, собственно, я и научилась говорить так, чтобы меня слушали. От первого лица, глядя в глаза слушателям (это, как она) и размахивая руками, как ветряная мельница крыльями (это собственный стиль).