– Я могу помочь.
– Можешь, но не станешь. – Его глаза гневно сверкают.
– Я должна.
– Флоренс, не вынуждай меня становиться противным учителем.
– Я уже не ребенок!
– Тебе не место в этом городе. Не твоим способностям и амбициям.
– А вам в нем место?
– Я сделал свой выбор, ты сделала свой – так следуй ему.
– Вы мне не указ!
– Твой отец хотел, чтобы ты уехала.
– Он мне тоже не указ!
– Этого хотел Сид!
Опомнившись, он отводит взгляд. Его лицо заливает краска.
К глазам подступают слезы, задерживаю дыхание в попытке сдержать их, а после громко выдыхаю. Нет, я не буду плакать. Не при свидетелях.
– Прости, – едва слышно произносит он, указательным пальцем подвигая очки выше на переносицу.
– Моя помощь вам не нужна, – твердым голосом заключаю я, – как мои способности и амбиции. Тогда чего вы хотите?
– Чтобы ты уехала и жила нормальной жизнью.
– Как благородно.
– Наверное, зря я на тебя это взвалил. Может быть, у меня просто разыгралось воображение. Последнее время мне не с кем поделиться. С тех пор как Патрик слег, я толком ни с кем не говорил, кроме шахматных фигур, но они никудышные собеседники.
– Говорят, он сгорел за два дня.
– Так и было.
– Почему его не отвезли в больницу?
– О нем заботился Доктор.
– И вы говорите мне об этом только сейчас?
– Он не убивал его, если ты об этом. В те дни около Патрика находилось слишком много народу – его навещал весь город. Йенс не стал бы так рисковать. Он ничего не делал.
– Может, в этом и есть его вина?
– Я стараюсь об этом не думать.
– Но думали?
– Флоренс, – выдыхает он, – это больше не твоя борьба.
– Чья же?
– Когда долго вглядываешься в лицо зла…
– …зло начинает вглядываться в тебя в ответ. Я помню.
– Тогда ты знаешь, что делать.
Карие глаза чернеют, как зеркальная гладь ночного озера – я тону в ней, до боли прикусывая нижнюю губу, чтобы почувствовать вкус крови, а не окутывающий едким туманом страх. Что бы я ни сказала, он будет стоять на своем. Он пообещал Патрику, что позаботится обо мне, точнее, о моем отъезде, если я решу вернуться. Я вижу это по глазам. Они погубят его.
– Хорошо, мистер Прикли, я услышала. – Мы будто на уроке литературы и английского, а он все еще мой учитель, и я собираюсь сдать восьмое сочинение по «Гамлету».
– Какую часть нашего разговора, мисс Вёрстайл?
– Я уеду, Нил, – уже обычным тоном обещаю я, – но перед этим сделай мне одолжение.