В квартире она остановилась на пороге, робко взяла из его рук купюры и покосилась в сторону кухни. Он вспомнил ее слова о том, что она с утра не ела. Избавиться от ночной гостьи хотелось нестерпимо, но выгнать ее, голодную, он почему-то уже не мог.
– Идем, – сердито сказал Тагильцев. – Поешь что-нибудь и поедешь.
– Ага, ага, – благодарно закивала девчонка. и, затем, добавила. – Меня, кстати, Лена зовут.
– Очень рад, – отозвался он.
Никакой особенной еды на кухне не нашлось – он редко питался дома. Удалось все же обнаружить хлеб, масло, несколько сортов сыра. Елена жадно накинулась на еду, затем придирчиво понюхала ломтик сыра.
– Испортился! – авторитетно заявила она. – Видишь – плесень?
– Это бри, – неохотно объяснил он. – Он и должен быть с плесенью.
– Фигня какая-то, – пожала плечами она, но сыр все же съела.
Насытившись, и выпив чаю, она начала клевать носом, несколько раз широко зевнула. «Черт возьми, что мне с ней делать теперь? – в раздражении думал он. – Выставить? Чтобы этот ее Рафик снова отправил ее на шоссе? Вот дерьмо, и зачем я только остановил машину?»
– Сколько будет стоить целая ночь? – спросил он.
– Что? – она удивленно заморгала. – А тебе зачем? Нуу, баксов двести…
– Позвони своем Рафику и скажи, что я… снял тебя до утра, – объяснил он. – Потом можешь помыться – ванная вон там, и лечь спать в комнате для гостей. Утром уедешь!
– Ух ты… – протянула она. – Слушай, а это… И че, ты меня за всю ночь не тронешь? Может, ты импотент или педик?
Он невольно улыбнулся.
– Нет, ни то, и ни другое. Я просто нормальный.
Она пристально посмотрела на него:
– Неет, нормальные – они другие. А ты… Хороший ты мужик, отзывчивый! На том и погоришь… Жалко!
Она придвинулась ближе и с неожиданно робостью потерлась головой о его плечо.
И снова что-то кольнуло в груди – какое-то смутное полувоспоминание, как будто давний забытый сон. Александр отодвинулся.
– Это мы еще посмотрим, – отозвался он. – Все, располагайся. Спокойной ночи.
Он вышел из кухни, прошел в кабинет и включил ноут-бук. Нужно было еще поработать над документами.
Уже глубокой ночью, покончив, наконец, с делами, он, проходя по коридору, услышал какой-то шум из гостевой комнаты. Дверь была приоткрыта. Тагильцев заглянул, и увидел Елену, спавшую на диване. Девушка беспокойно металась во сне, бормотала что-то, вскрикивала. Ее влажные от пота волосы золотистой волной растеклись по подушке.