Вот так мысли пяти нефтяных баронов преобразуются с помощью денег, направленных на рынки труда и технологий через финансовые рынки, сначала в действия, а в итоге – в продукты на сырьевом рынке. Если их “Глубоководное бурение” зарекомендует себя как перспективное предприятие, они смогут затем продать его компании ВР и “Глубоководное бурение” станет одной из ее дочерних компаний. В 2014-м я работал в берлинской компании открытых данных OpenOil, разбираясь в замысловатой корпоративной структуре ВР: деньги от больших инвесторов поступают (через Лондонскую фондовую биржу) в материнскую компанию, которая капитализирует 35 дочерних компаний, а те, в свою очередь, капитализируют сотни своих дочерних компаний. В общей сложности структура содержит 12 слоев, и то, что мы называем “ВР”, – на самом деле конгломерат более 1100 дочерних компаний, разбросанных по всему миру и соединенных сложной сетью финансовых потоков. Так возникают мегакорпорации.
Подобная мегакорпорация управляет своими дочерними компаниями из штаб-квартиры (в каком-нибудь небоскребе) и организует их взаимодействие – поэтому едва ли не половина международной торговли происходит на самом деле внутри корпораций, а не на открытых рынках. “Корпоративный капитализм” – это объединение таких конгломератов в сложные образования, где продукция одного служит сырьем для другого: нефть от “Глубоководного бурения”, новой дочерней компании ВР, служит сырьем для пластиковой продукции Dow Chemical, которая в соединении со сталью от ArcelorMittal позволяет создавать специальные прессы для кондитерского производства Nestle. Эти соединяющие корпорации сети – основа глобальной экономики. С помощью международных логистических сетей компоненты будущей продукции передаются от одной корпорации другой, пока наконец не будет изготовлен товар, который через предприятия оптовой торговли поступит на полки местных магазинов.
И тут подключаюсь я, завершая цепочку обменом денег на молочную шоколадку (которая даст мне энергию, чтобы я мог продолжить работу). Покупая шоколадку, я могу передавать деньги такому же, как я, человеку, и мне может казаться, что мы с ним равноправные участники рыночного обмена. Но при этом я не вижу лежащих в основе нашего обмена институциональных инфраструктур: договорного права, военных сил, прав собственности, обширных корпоративных сетей поставок и грандиозных международных систем торгового финансирования. Я не вижу, что каждая покупка в этом магазине – это завершающая деталь многоуровневого финансового цикла, возникшего, возможно, десятилетия (а то и столетия) назад.