Этот выпад тоже игнорирую. Вступать с ней в пререкания – только дать возможность скинуть в меня негатив как в мусорный бак. А я сегодня и без того полна другими эмоциями.
– Мам, а ты что на кухне, тебе же плохо было, полежала бы, – перевожу тему.
У моей матери диабет, и сегодня с самого утра скакал сахар. Полдня она пролежала стонущим полутрупом в кровати и ближе к вечеру загрузила меня своими обязанностями, которые не в состоянии была выполнить сама. Например, ехать в кафе при их с отцом гостинице и забирать акты на алкоголь. Если бы не это, с Лютиком бы сегодня не пересеклись…
– Да не спится что-то, – отворачивается мать к плите, поджимая губы.
– Что, отца до сих пор нет? – спрашиваю очевидное.
Мама молчит, не сразу отвечает, а потом всё-таки цедит сквозь зубы.
– Пришел около девяти, а в десять опять ЭТА позвонила, что-то у нее с газовой колонкой там…Других же мужиков нет, только мой. А он и поперся, хвост распушил, спасатель хренов. И вот до сих пор…
– Звонила?
– У меня по-твоему совсем гордости нет? – тут же вскидывается мать.
И на это я тоже предпочитаю ничего не отвечать.
В кухне повисает вязкое тяжелое молчание. На сковородке начинает шкварчать первый чебурек, я снова задумчиво кручу солонку в руках. ЭТОЙ моя мама называет тетю Надю, бывшую или настоящую любовницу моего отца (я предпочитаю не лезть в эти дебри) и маму моего единокровного брата Гоши, которому уже четырнадцать.
Все эти бразильские страсти, развернувшиеся в нашем доме пятнадцать лет назад, прошли как-то мимо меня, потому что на тот момент, когда отец изменил матери с тетей Надей, с родителями я уже не жила – поступила в хореографическое училище и уехала в Краснодар. И мне кажется, мама до сих пор не может простить мне то, что я не стала принимать ничью сторону и вообще к новости о том, что у меня будет брат, отнеслась достаточно спокойно.
Тогда для мамы мир рухнул, а мне было совершенно не до того – я танцевала и была безумно, в первый раз влюблена…
– Кстати, я в кафе Лёвку Лютика встретила, – выпаливаю неожиданно для самой себя.
Наверно, мне необходимо было хоть с кем-то поговорить об этом, пусть даже с ней, с самым неподходящим для этого человеком. Новость так и вертелась на языке, зудя.
Стоит произнести Левино имя вслух, как мой пульс сразу подскакивает, переходя в частый и нитевидный, а дыхание затрудняется, так как ком сковывает гортань. Смотрю на спину матери и чего-то жду.