– Помогите – крикнула она еще раз, увидев Федора – пожалуйста.
Броском и, не обратив внимания на вонь, он разрубил им по очереди головы, идеально балансируя силой охотничьего мачете, который ему удалось стащить у одного из продавцов некогда работавшего местного рынка. Перекошенные останки голов, как футбольные мячи, попадали и покатились прочь от безжизненно рухнувших кусков дерьма, искупавшись в кроваво-желтой слизи. Девушка воротилась назад к спасителю, но придержалась на расстоянии. Федор с такой ненавистью размозжил перегнившие арбузы тяжелым кирзовым сапогом, что-то пробубнив себе под нос.
– Уходим – сказал он.
– Куда? Подождите…
– Жить хочешь?
– Да, конечно… потому я и звала вас. У меня в живых осталась тетушка и мне надо к ней… Вы мне поможете?
– Как тебя звать, девочка?
– Катя…
Федор оглянулся на уставшую черноволосую девушку:
– Мне жаль твою тетушку – сказал вдруг Федор Кате, когда они уже начинали выходить на берег реки Козынка, миновав пеньки срубленных многолетних деревьев, находившихся слева на пересечении двух протоптанных автомобильных тропинок, следовавших с противоположных концов соседних городов, разделенные несколькими километрами лесов и железных дорог.
– Спасибо тебе.
– За что?
– За то, что согласился мне помочь и за то, что я до сих пор еще жива.
– Мне в этой жизни на тот момент больше делать было нечего и я решил так. Раз уж себе и своей семье не смог… Я в тот день потерял жену и дочку.
– Боже… – вдохнула она.
Федор впервые заговорил о потере. Все это время он все держал в себе, а когда становилось совсем плохо, уходил прочь и прятался, где позволял себе выпустить эмоции наружу. Не мог он проявить свою слабость перед людьми, которые на него рассчитывали, преданно делились своими переживаниями со словами: «Федор во всем разберется… Да, непременно разберется Федя наш… он знает что делать». Стоя на краю пропасти, он всегда оставался с рассудком, а верные решения прилетали на ходу, созревая, как желтый цветок с длинным и мясистым стеблем, знакомый с детства одуванчик. Однако теперь это не имело никакого значения. Словно, после финального сражения за жизни его людей, все немного упростилось и Федору удалось выбросить из головы выращенную болячку.
Наконец, они подошли к самому берегу реки и умылись после долгих странствий. Потом девушка набрала бутылку грязной воды и промыла уши, чтобы забыть предсмертный вопль Евгения. Они не рискнули взять воды из реки для питья, к тому же, фильтра как назло не оказалось в той квартире, где они заночевали предыдущую ночь, а запасов питьевой воды хватало до вечера это точно. На часах стукнуло двенадцать.