Дышать уже практически не получалось, а менять магазины, было куда сложнее по вине непослушных рук после долгих физических нагрузок. Пока Федор перезаряжал свой ПМ, выстреливший ни один магазин, Максим принял на себя эстафету, обнажив вспотевшую спину от АК-74, выполнявшим по очередное воспламенявшееся шоу.
Покрывшись в чужой смеси не до крови, Катя испустила вой совместно со слезами и хихикающей манерой. Она снова начала теряться в пространстве. Ей, словно молотком, ударили по голове. В глазах все двоилось, а черепа умерших троились, зрачки бегали, а вслед за ними и шея головы, которая хаотично дергалась из стороны в сторону, пытаясь отыскать хотя бы миллиметр возможности сойти с дистанции, чтобы перевести дух, как вдруг она услышала:
– ЭЙ! ДАВАЙ СЮДА!
Все, как четырехтактный двигатель внутреннего сгорания, в четыре такта восприняли отдаваемое эхо спасителя. Первый такт – крик, второй такт – сработал орган чувства, в данном случае орган осязания. Третий такт – осознание, что не все потеряно, что все-таки еще не все, черт возьми, потеряно. И наконец, четвертый такт – орган зрения, все увидели кричавшего.
Это был очередной кожаный ушлепок, выскочившего с открытой двери ближнего подъезда, якобы, дружескими намерениям, но, а что было делать? Сзади – мертвецы, спереди – возможно старая вражеская группа, творившая самосуд, и член этой банды, который только несколько минут назад пытался убить Максима. Федор первым ринулся к нему, подготовив плечо к неминуемому размаху, но чья-то мощная рука схватила его за дельтавидную мышцу, и заостренное лезвие прошло прямо у носа Кожаного, не дернувшегося даже с места. Федора как футбольный мячик затолкнули внутрь.
– Давай–давай! – крикнул он паре, забежав вслед за Федором в стены завода.
– Я не хочу мороженое – простонала женщина, выдыхая с трудом, находясь в так называемом бреду своего психически расстроенного мозга и стремительно взлетевшей температуры и непокорного озноба. Она продолжала так диалог внутри своего сна, с самой собой, однако вызывалось каждым брошенным ее словом ощущение, что она говорила со своими родителями или друзьями из далекого детства, так как неоднократно слышались разговоры о мальчиках, косметики и первых поцелуях. Первых поцелуях…посреди всего этого хаоса нового мира. Такая неуместная романтика при таких противоположных обстоятельствах.