Я все это проговорила внутри себя, потому что вслух получалось только дышать – тихо и размеренно. Голова болела все сильнее, нужно было выпить какие-то таблетки, но я никак не могла сообразить какие.
– Мы с тобой очень разные люди, и дело не в тебе, а во мне…
Ясен перец, в тебе, Паша! Это же не я притащила в нашу кровать постороннюю бабу, не я обманывала женщину, с которой живу уже три года.
Он, кажется, еще что-то говорил, но мозг думать отказывался, а потом прозвучало с нажимом “машина”, и пришлось очнуться.
– Что?
– Я заберу машину. Мы же все равно хотели ее на меня переписывать. Ты же и не ездишь совсем…
Паша пожал плечами, так что сразу становилось ясно – машину он забирает из большой жалости ко мне. Потому что ну куда мне такая обуза, да?
И вот сейчас меня порадовало то, что я целый месяц покупала когда-то гараж. И даже фразу составила грамотную из матюгов, хотя ругалась так редко, что у меня “фигня” считалась за нецензурщину. Коллеги на работе ржали, конечно, говорили, что нормальный парикмахер должен уметь виртуозно крыть матом. Но вот до этого момента как-то не приходилось.
Паша не ожидал, отшатнулся. У него на лице так откровенно боролись жадность и трусость, что я даже про свою головную боль забыла. И как я с ним столько времени прожила, не замечая того, насколько он мелкий и мелочный человек.
– Ну зачем она тебе? Под меня же брали. Ну и клуб, все дела. Перед ребятами неудобно. Я как только получу за проект аванс – сразу все отдам. Сколько там осталось выплачивать – полтора года? Я буду привозить…
Вот так – перед ребятами неудобно. А передо мной удобно.
– Паша, – собственный голос показался каким-то карканьем, и от него зазвенело в ушах. – Если ты дотронешься до ключей – я позвоню в полицию и заявлю об угоне. Мы женаты, но машина была куплена до свадьбы и оформлена на меня по всем документам. У тебя теперь есть на чем кататься – вишневая лачетти уже восемь месяцев как твоя. Ну мне такие сроки только что озвучили. Так что у тебя осталось двадцать минут.
Паша попытался спорить, что-то еще говорил, но в ушах звенело все сильнее, и я уже почти не слышала, что он там пытается доказать. А чтобы и не видеть – ушла в ванную, в спальню сейчас наведываться точно не хотелось. Пустила сильную струю холодной воды, умылась.
От холода с головой стало еще хуже. Первый раз в жизни она закружилась. Мне в этом плане очень повезло – с моей вестибуляркой, как шутили на медкомиссиях, можно в космос.