– Ну ты-то у нас свой, везде был, все знаешь и послать тебя некуда, – Лука не любил, когда ему тыкали в «неместность». Это пахло последним доводом гопника. Родной южный город он помнил смутно: вернуться сначала не позволяли обстоятельства, теперь к обстоятельствам прибавилась работа и печать о невыезде, как у всех некромантов. Но все чаще мечталось рвануть туда, где солнца и моря поровну, а воздух такой прозрачный, что аж звенит. – Так объясни мне, собаке иностранной, с чего народ друг дружку режет в таких количествах, что полиция не успевает под контроль брать?
– Без понятия. Мое дело – предупредить. Кстати, если б не Полинка, я б про это не знал. За чутких женщин надо выпить, – Павел отсалютовал стаканом, приложился и продолжил. – Лука, ты старый кобель третьего разряда. В некроментах походить успел, в частниках тоже. У тебя опыт, связи, знакомства. На каждом кладбище в три могилы тебя если не сторож, то бабка-плакальщица привечает и пирожков дает. Поспрашивай. Мне меньше всего хочется, чтобы наши офисные незабудки под раздачу попали. Им на всех одного клиента в третьей форме хватит – сразу контору прикрывать можно… Пить-то будешь?
– Нет. Мне еще разнарядки давать. Хочу перетасовать. А то девочки засиделись – когти на рабочем месте мажут, не продохнуть от вони. Пусть в область едут.
– Они тебе этими когтями глаза и выцарапают. Область… Ладно, я в твою кухню не лезу. На мне решение вечных задач – буду думать, куда ушли мамонты, – Павел потер шрамованную переносицу – память об армейской службе – и махнул рукой. – Иди, правь народом железной рукой, товарищ диктатор.
– А ты будешь мыслить?
– Пить я буду. А потом документы готовить – ежегодный отчет.
– Кстати, а кривая раскрываемости тоже вверх ползет? – спросил Лука, вставая.
– Нет, глухари – птички певчие. Еще немного такого хорового пения, и нашего Каина дернут в столицу на пару с Авелем. Будут учить сольфеджио.
Лука с сомнением покачал головой и отправился раздавать задачи.
Но поселившееся после разговора внутри беспокойство не дало в полной мере насладиться воем тройки фурий, мановением начальственной руки посланных на сельский погост, до которого час на электричке и еще два километра пешком.
Пришлось браться за телефон и ворошить старые связи. Со связями выходило интересно: все что-то ощущали, но без конкретики, на каком-то метафизическом уровне.