Вернёмся всё же ко мне и моей поездке, разрушившей все мечты о построении своего “Sid city”.1
С собой в дорогу мама положила мне огурцы, хлеб с плавленым сыром и налила в маленькую стеклянную банку молока, сказав, чтобы рюкзак свой несла осторожно, а то можно разбить. Так оно и случилось. Я аккуратно поднялась по узким ступеням вагона, держась за нагретые на солнце тёплые поручни, высмотрела из тамбура свободное местечко, уф, задача сесть была уже почти решена. И, когда я ставила рюкзак на деревянную скамью в вагоне электрички, ударила его об стенку. Послышался хруст стекла, и мокрое липкое пятно стало растекаться по сине-красной ткани.
Начало поездки явно показывало, что ничего хорошего со мной этим летом уже не случится. Я заплакала навзрыд, но при этом напомнила самой себе строго, что нельзя быть капризной плаксой. От этого отвернулась лицом к окну и стала усиленно моргать, чтобы остановить слёзы.
На скамье напротив сидел какой-то дедок лет 60 с женой, они стали успокаивать меня, говоря, что все это мелочи.
Сначала я не поворачивала голову в их сторону, потому что разговаривать с незнакомцами мне было нельзя по наказу матери, но дедуля не унимался:
– Тебя как зовут, внучка? – мне было дико, что кто-то посторонний назвал меня так, и я решила-таки ответить.
– Женя.
Тут бабушка заулыбалась и сказала мне:
– Так ты моя тезка, меня тоже зовут Евгения, – затем она добавила. – А ты знаешь, что наше с тобой имя переводится с древнегреческого как «благородная»? Поэтому давай не плакать, а будем есть пирожки вместе. И не просто есть, а благородно. Ты так умеешь?
Я развесила рот от удивления и отрицательно помахала головой, дескать, нет, не знаю, как это.
Бабушка Евгения широко улыбнулась и пообещала показать, как это делается. Она достала из сумки нежно-голубое полотенце в мелкие розовые цветочки, развернула его, под ним оказалось ещё одно – желтое в красный квадрат, а уже под ним – румяные ароматные пирожки.
– Коля, – обратилась моя тезка к деду, назвав также, как моего друга-соседа, – Чего смотришь!? Газетку подстели, я на неё пироги переложу, мы сейчас будем благородно есть.
После этих слов седовласая бабуля с шишкой на голове заправила полотенце углом за ворот своей вишневой кофты и протянула мне второе:
– Давай также же делай, чтобы не замарать одежду.