А на табличке – скромненькие полста метров… Не раскрыть тебе нашей тайны, гражданин Гадюкин!
– Миша!
Я рефлекторно заулыбался, услыхав родной голос.
– Что, опять задерживают?
– Не-ет! – воскликнула Рита, смешно семеня. – Объявили погрузку! Сначала в Энгельс летим, там во-он тот двигун выгрузим, для «Ту-22», а потом – на Байконур!
В удобном комбинезоне, поддерживавшем весьма округлившийся живот, мой «пузатик» быстренько ковылял, приучая будущую дочку к физкультуре и спорту.
– В Энгельс, так в Энгельс, – согласился я, обнимая Риту, и спросил, деланно озаботившись: – А можно говорить: «беременная девушка»?
– Нельзя! – важно сказала половинка. – Я – беременная женщина!
– Тетей Ритой ты станешь лет через сорок, да и то не уверен, – в моем голосе прорезалась наставительность. – А пока ты просто залетевшая девчонка. Понятно?
– Ага… – прижалась девчонка.
Солнце село, начали сгущаться тени. Заблистали синие лучи прожекторов, нагоняя темноты, и тут же по бетонному полю раскатился свистящий рокочущий гул турбин. Не выделяясь в сумерках фюзеляжем, окрашенным в армейский серый цвет, выруливал «Ил-76». Десятью минутами раньше в его гулкое нутро гуськом поднялись бойкие, зубастые десантники – им брать Августов.
Вспомнив Ремарка, я усмехнулся. Да нет, Эрих-Мария, на Западном фронте – перемены! И какие! Скажи мне о них год назад – не поверил бы, однако нынешняя реальность именно такова.
На днях немцы-осси освободили Бреслау, бывший Вроцлав, и закрепляются по Одеру, а наш, Восточный фронт, протянулся от Сувалок до Белостока. И обе извилистые красные линии на военных картах медленно, но верно сближаются – идет Четвертый раздел.
«За что боролись, на то и напоролись», – злорадно думал я, гладя теплые Ритины плечи и провожая взглядом смутный силуэт «Ильюшина», ритмично накалявшего малиновый маячок.
Грабский с Милевским провозгласили Восточную Польшу, ратуя за возвращение Белостокской области в состав Белоруссии, а «Железный Войцех» с паном Валенсой «выбрали свободу» – и мигом нашли покровителей Польши Западной, бойкой молодой демократии, где свято чтут права человека, за что и страждут от «советской агрессии»…
– Етта… Миша! – голос, донесшийся из темноты, звучал бодро. – Грузимся!
– А Киврин с Корнеевым где?
– Они – следующим рейсом! Хе-хе… Витёк ругается – Ядзя с нами летит, а он один остается!