Так в чем дело? Зачем я рассказываю вам эту историю? По факту, чтобы удивить. Уж поверьте, есть чем.
Уолт попробовал встать… но зад плотно сидел на сидушке. И не собирался отрываться, уж простите за фривольность.
Дерг-дерг.
Кожица немного оттягивается, все.
Дерг-дерг.
Кожа плотно сидит.
Дерг-дерг.
Знаете, что случилось? Славный парень Уолтер, верный друг, преданный товарищ, прилип из-за предварительно разлитого там супер-клея.
Смотрит Уолти вниз. Какой-то чувак подходит. Ручками замахивается, баночку вниз бросает.
ХЕРАК!
Стеклышки в стороны летят, под кабинку попадают. Уолти ножками стеклашки придавил – нравился ему звук стекла давимого ногами. Смотрит – прямо перед ним – ползет кучка муравьев. Пригляделся Уолтер…
А ползут там не муравьи. Ползет там жирный паук. Ножками шерудит, глазками Уолти разглядывает. Уолт пауков ужас как боялся . БАМ! – раздавил паучка. И тут же масса мерзковатых насекомых поползла в штанишки Уолтера.
Паучки скопились в трусах как песок в плавках. Уолт сидит, в немом крике застыл. Пауки стали лезть на ноги. Уолтер трясет ими, паучки падают. Однако белоснежный изысканный унитаз предательски подвел Уолтера. Они стали облеплять его и лезть вверх, к ягодицам. А когда доползли стали вцепляться в них клешнями.
Уолт чувствовал, как их яд жжет его ягодицы. И пока он дергался, пытаясь встать с унитаза, пока мужчина, разбивший банку, медленно уходил прочь, паучки стал забираться по ногам Уолтера. К паху. Ягодицы были искусаны и паучки сжигали кожицу Уолта ядовитыми железами. Кристаллическая струйка стала стекать по белоснежному фарфоровому другу. Пауки под кожу закапываются, мясо есть начинают. Кусочки медленно отрывать. И звук издавать, на подобии – хррррых. Мясо отрывают и едят. А Уолт прыгает, давить их пытается. А они, вместо того, чтобы благополучно умереть, дальше, в мясо зарываются. И струйки крови брызжут на пол, на стены кабинки.
А Уолтер кричит да кричит.
Весь персонал знал, что просидит он там долго, ведь никто не станет готовить, пока не появиться шеф-повар.
«Повар-убийца отправляется в город, детка! И пока он встает и одевает штаны, не уходи далеко, лады…»
Бинг медленно поднялся с испачканного в лютой смеси порошка и вина дивана. Он искал свои штаны. Пропажа их – странная штуку! – стала своего рода традицией. Бинг с присущей поварам хладнокровием рылся в кабинете в поисках брюк. Черная PRADA, синоним, некогда подобранный его женой. Рядом – клетка с дохлой чайкой. Кажись, Бинг оторвал ей голову.