Она была очень рада его видеть, вкус Феликса к полосатым футболкам так и не исчез, сейчас он просто завернул рукава, любовь к серебряным цепям так же не пропала, они в основном исходили от ремня и просто свисали строго вниз. Сложив руки домиков, Феликс нарушил томное молчание и спросил:
– Я очень рад тебя видеть, Эмили, как ты поживаешь?
– Я тоже рада тебя видеть, вполне неплохо, вот на каникулах ищу чем заняться. – Разговаривать по телефону это одно, а на яву – совсем другое и это Эмили отлично понимала, слова начинали путаться, составить простое предложение, даже это было непосильной задачей.
– Слушай, я тут долго думал, после нашего последнего разговора… мы тогда не очень хорошо поладили и я…
– Прости меня… – перебила дрожащим голосом Эмили, она крепко сжала руки.
– Что? Погоди, это я…
–Нет, прости именно меня, я вела себя так странно, была такой дурой… В тот момент на меня навалилось всё в кучу, расставание, экзамены, поступление… и смерть мамы. Я просто не могла выдержать всего этого и не желала любить кого-то еще, но ты был моим самым верным другом, тем лучом света, что всегда поддерживал в трудную минуту! – на последних словах Эмили зарыдала, слезы хлынули безудержным потоком.
Феликс подсел к ней рядом и обнял, крепко, в тот момент, девушка уже рыдала ему в грудь, пока тот давал ей время проплакаться и высвободить все накопившиеся эмоции и невыносимую душевную боль…
Эмили старалась раскрыться в своих чувствах и эмоциях, но что-то внутри проявлялось как блокатор, словно эфемерные цепи сдавливали оковами её руки и ноги, не давая идти дальше, это продолжалось пока шаги не становились тяжелыми и девушка падала глубоко в темноту.
Феликс продолжал держать девушку в нежных объятиях, прижимая к своей груди, пока слезы лились рекой, оставляя небольшие пятна на футболке. Резко Эмили осеклась и отодвинулась от парня, ошарашенный таким, Феликс отодвинулся в сторону и опустил взгляд на землю:
– Всё хорошо?
– Я не знаю… ничего не понимаю… – всхлипывая говорила Эмили, слезы не переставали течь, глаза уже щипало от печали и тоски. – Не могу, ничего не могу принять в своей жизни, ни смерть мамы, ни это жалкое одиночество, как будто что-то у меня отняли, что-то необходимое…
Сердце замирает под окутывающей темнотой, его сдавливают те самые цепи, они соединяются, образуя замочную скважину, и не дают жизненно важному органу свободно жить, а осколки пустоты впитываются всё глубже и глубже, забирая последние силы. Эмили почувствовав острую боль, терпеливо продолжала сидеть на скамье, пока её взгляд был направлен в безысходность.