, крыса ест символ надежност и крепкост корабля! Не ест плёхо! Плёхо, очен плёхо, когда крыса изволит бежат с неф!
Резкий немецкий говор капитана забавлял и, одновременно, раздражал Гуго де Биго. Он вздохнул и едва слышно произнес, адресуя слова только ушам капитана:
– Сделайте так, чтобы никто не говорил с этими людьми до высадки в порту. Да, чуть не забыл одну мелочь! Они сойдут самыми последними, а лучше, мэтр Ханс, – капитан несказанно удивился тому факту, что высокородный сеньор знал его имя, – вы с какой-нибудь оказией высадите их на лодке еще до входа в порт…
Ханс удивленно поднял брови, но незнакомец вынул из-под складок своих черных норманнских одежд большой кошель и бросил его капитану.
– Не изволить беспокоиться, херр риттер… – склонил седеющую голову Ханс, убирая кошель в карман куртки. Судя по его увесистости, кошель был полон монет. – Я сделяйт так, как и просит ваш милост…
– Это не просьба, мэтр, – Гуго де Биго снова поморщился. – Это – приказ…
Ханс понял, что, видимо, что-то не так сказал знатному англичанину. Капитан испуганно вытаращил глаза и, перекрестившись, залепетал:
– Ваша милост, я ест очень плёхо говорит и ошибайт слова часто…
Гуго мило улыбнулся и, наклонившись в седле, добавил:
– Слава Господу, иначе, мэтр… – он добавил фразу красноречивым жестом ребра ладони по горлу. Ханс побледнел, но не испугался, его стал злить надменный и самодовольный вид англичанина, позволявшего себе излишнюю наглость говорить с ним подобным образом. Ноздри немца раздулись, но он сдержался, подумав:
«Худой мир лучше доброй ссоры…»
– Ваш приказ, херр риттер, я будет исполнят четко и бистро!..
– Ну вот, и, слава Богу, совсем другие слова… – холодно оскалил зубы Гуго, меряя уничтожающим взглядом немца.
Всадник развернул своего гнедого иноходца и спокойно поехал по причалу, направляясь в город. Ханс плюнул на мокрые камни пирса, растер ногой свой плевок, почесал за ухом и быстро поднялся на корабль. Взойдя на борт, он испуганно оглянулся, окидывая взглядом прибрежные строения, холмы и соседние суда, качающиеся возле пирсов.
«Показалось… – подумал, зябко поеживаясь, немец. – Словно кто-то наблюдал за мной. – Ханс снова перекрестился, дотронулся до ладанки, прошептал слова молитвы и трижды плюнул через левое плечо. Но какой-то странный, словно могильный, холод все еще не отпускал капитана. Он снова бегло осмотрел пейзаж. – Не приведи Господь, если это морской