Одно время я регулярно ездила в Мали. В конце ноября там заканчивается сезон дождей, целыми днями светит солнце, температура воздуха постоянно и неуклонно растет, почва становится суше, уровень воды в реках снижается, растения чахнут. Примерно через пять месяцев засуха заканчивается и опять приходят дожди. После первого ливня земля снова напитывается влагой, проклевывается растительность и всё наполняется зеленью – пока влажность не зашкаливает из-за обильных осадков, которые иногда приводят к наводнениям.
В Боготе – столице Колумбии – температура, кажется, не меняется вовсе. В среднем ее перепад за весь год не выходит за рамки восемнадцати – двадцати одного градуса, и два дня из каждых трех случается туман. Чтобы попасть в зону других температур – в другой сезон, – нужно переместиться по высоте: таковы особенности высокогорного климата. По мере подъема становится холоднее, а в теплый сезон можно попасть, спустившись в долину.
Тут нет ничего нового: всё это прописные истины, которым учат на школьных уроках географии. Но нам очень трудно их усвоить – сжиться с ними телесно, научиться представлять их себе.
В вопросе сезонов у всех нас есть немного сектантская склонность опираться только на личный опыт. Бывает очень нелегко привыкнуть к малейшим изменениям в сезонном раскладе: человек, переехавший из одной страны в другую, может и много лет спустя оставаться не в ладах с новым для себя чередованием времен года. И даже живя в той же стране, где родились, мы нередко ностальгируем по своей малой родине, которую нам пришлось покинуть, скажем, ради работы. Впрочем, представление о сезонах, их ощущение, да и сам климат могут различаться даже внутри одного небольшого региона, что не мешает нашей любви к обобщению: у каждого из нас есть привычный образ времен года.
Однажды хозяйка ресторанчика, расположенного недалеко от Киото, сказала мне: «У нас весна начинается позже, чем в городе, ведь здесь, в предгорьях, холоднее. Но гости из Киото забывают, что в полутора часах езды климат может быть другим, и удивляются, когда им подают овощи, которые, как им казалось, уже отошли. Что ж, я извиняюсь перед ними и прошу проявить снисходительность к природе».
Во Франции люди могут возмутиться, увидев клубнику в марте, помидоры – зимой или абрикосы, привезенные с юга, – в апреле. Если эти плоды – безвкусные, промышленно выращенные или задорого привезенные из-за границы, возмущение можно понять. Но, возможно, глядя на этих «пришельцев из другого сезона», сам вид которых нас шокирует, мы испытываем почти инстинктивное чувство отторжения просто потому, что они противоречат обычному порядку. Вдруг дело лишь в непривычности, в том, что продукт выходит за рамки, отведенные ему нашим представлением о четырех временах года?