Долго будет парень спать да на животе.
Неудача, слышь, опять ничего не дали.
Это точно-верно, встретились не те!
Трудна всё ж така работа во ночную смену
во пальто, во папином, грабь-богатырём
и, скорей всего, виной некая система.
Снова был злодей наш бит, бит и оскорблён!
Сел он с думой тяжкою прямо на обочину.
Что-то надобно менять: имидж или стиль?
Может, время уделять топору наточенну
и пора забросить дедушкин костыль.
Думал долго молодец горькую да думу,
но случайный колокольчик оборвал мыслю.
И схватив топор в охапку, сунув харчик в суму,
сам себе сказал он: Сейчас ограблю да убью!
Словно смерч из-за кустов, прыгнул на дорогу
и издал грознейший писк: Жизнь иль кошелёк?!
Он такого не видал никогда, ей-богу,
но он в том не виноват, мамин он сынок!
Нет в деревне у него лампы, книги, света,
нету телевизора и городских газет.
И вообще там ничего, кроме табурета,
и, кроме старого стола, ничего там нет!
Что за чудо-красота вышла из повозки.
На груди злата коса, ноги от ушей,
бедра амфорой кривы и животик плоский.
Пусто стало в голове, никаких идей!
Он глазами её ел, как медведь малину
и, знай, тупо бормотал: Жизнь иль кошелёк!?
А она откуда-то извлекла дубину,
прошептала тоненько: Бейся, мужичок!
Шёл домой головорез с битою главою,
со сломанными рёбрами и больной ногой.
Легче, во общем-то, сказать, что было не больное.
Шёл-хромал домой какой-то не такой.
Мама встретила его: Где мой полушалок,
где топорик, сапоги, папино пальто?!
И про харч не говоря, позабыто сало,
его спросила мама: Где твое лицо?
Мама, бизнес этот ваш, мне он не по нраву.
Я на нём всегда был бит, бит и оскорблён!
Никогда не завоюю я папаши славу
и ещё теперь ограблен и ещё влюблён!
Да не быть тебе героем и грозой дорожной,
славною династией, грабь-богатырём.
Поезжай-ка, ты, родной, пока ещё возможно,
во соседний городок за честным рублём!
Но прошу лишь об одном: сидя во засаде,
чистя да от кровушки кровные рубли,
ради старой бабушки, мамы своей ради,
ради всей нашей семьи, жертвы не люби!
27.10.2003