– А что же будем делать мы?
Помолчав, Кантвелл ответил:
– Ждать, и искать улики, мой друг.
На следующей день, я проснулся весьма рано. На часах было девять утра, я попробовал заснуть, но яркое солнце било мне в глаза. Встав с кровати, я задвинул штору и улёгся обратно. Провалявшись минут пятнадцать в постели, я все таки соизволил встать и выйти из комнаты. Итан Кантвелл сидел в кресле и читал, положив ноги на другое кресло. Его черные волосы были завязаны в пучок, а сам он предстал передо мной в красном халате. Увидев меня, он воскликнул:
– Ничего себе, кого я вижу перед собой в девять утра! Флетчер, что заставило вас так рано проснуться?
Я переступил через ноги Кантвелла и уселся на стул:
– Чёрт его знает. Но к концу дня я точно буду как выжатый лимон. А что вы читаете?
Оторвавшись от своей книги, Итан сказал:
– «Похвала глупости». Очень помогает разобраться с мыслями.
– Вас интересует средневековая философия? Что же вы наблюдаете в ней, в этой книге?
Протерев глаза Кантвелл пояснил:
– А то, мой друг, что я не перестаю убеждаться в том, что люди совершенно не изменились. Как и шесть веков назад, люди стремятся к славе, верят и надеются в несуществующее, у всех одни и те же желания.
– «Тем и отличен от дурня мудрец, что руководствуется разумом, а не чувствами.» Согласны ли вы с этим, Флетчер?
Я был не готов к таким глубоким вопросам с утра, но подумав, ответил:
– Это очень двоякое высказывание, Эразма Роттердамского. И оно верно в определенной деятельности и ошибочно в другой. Например, полицейскому в свой работе важно руководствоваться только разумом и быть беспристрастным, а художнику или писателю, наоборот нужно вкладывать чувства в то, что он делает, иначе творение его будет сухо и безнадежно.
Кантвелл слушал меня внимательно, а затем спросил:
– А для обычного человека?
– Думаю, во всем нужно соблюдать баланс, ведь что же это тогда будет за человек, полностью лишенный чувств? Это будет не кто иной как неодушевленных механизм, самое настоящее животное.
Пристально разглядывая меня, Кантвелл сказал:
– В каком-то роде ваше высказывание точно. Пожалуй, соглашусь с ним.
Обрадованный тем, что ко мне больше не будет никаких философских вопросов я взял со стола газету и принялся читать, попивая кофе, а Итан углубился в чтение книги. Примерно через двадцать минут раздался телефонный звонок. Итан встал и взял трубку. Не прошло и полминуты разговора, как выражение лица моего друга кардинально изменилось. Я еще никогда не видел его таким потрясенным. Кантвелл положил ладонь на лоб и видимо о чем-то думал, пока кто-то что-то ему рассказывал по телефону.