– Но может быть это все-таки несчастный случай? – предположил я.
Кантвелл обернулся ко мне:
– Не думаю, мой друг. Меня очень насторожила внезапность, ведь внезапного ничего не бывает на свете. Он не мог просто так взять и умереть, обладая хорошим здоровьем.
– Я это тоже заметил, – произнес сержант, – но это дело поставило меня в тупик и я решил обратиться к вам.
– И правильно сделали, – сказал Кантвелл.
– Вы допросили всех в доме? – спросил я.
– Да, всю прислугу, которая была в тот день, мы допросили. Они ничего толкового не сказали. Правда, осталось одна служанка, которую мы не успели расспросить, у нее был вчера выходной.
– Превосходно, мы допросим ее, – где она сейчас?
– Сегодня у нее рабочий день, она в доме.
– Ну что Флетчер? – сказал Кантвелл, – я нахожу это дело очень интересным. Рассказывать о нем попросту бессмысленно, нужно самим поехать, осмотреть и допросить людей. Вы едете со мной?
– Разумеется, – сказал я.
Хьюго Доновиц улыбнулся:
– Я знал, что вы, господа, обязательно поможете мне.
Я натянуто улыбнулся сержанту, а Кантвелл засуетился и бросился одеваться.
Через пять минут мы втроём сидели в полицейской машине мчавшей нас на Кэнонс Парк. Стояло холодное и пасмурное утро, то и дело накрапывал дождь. Всю дорогу мы с Кантвеллом обсуждали предстоящие скрипичные концерты, и выбирали куда нам следует пойти. Итан хотел послушать произведения Вивальди, а я отдавал предпочтения скрипке Паганини.
Через двадцать минут мы уже были на противоположном конце Лондона и шли вслед за сержантом Доновицом.
Дом номер три по Кэнонс Парк сильно выделялся от остальных мрачноватых построек. Он был выполнен в стиле Палладио. Дом был из белого кирпича, а весь фасад обвивал плющ. Около входа росли два аккуратно выстриженных куста. Позвонив, нам открыла служанка, мы представились и вошли в дом. Небольшой коридор вел на кухню и в столовую. Слева от нас была огромная деревянная лестница, которая вела на второй этаж. Она поразила меня своими размерами и величественностью. Доновиц указал нам следовать за ним. Мы поднялись по лестнице и попали в недлинный коридор, освещенный лампами, стилизованными под старинные подсвечники. На втором этаже было всего три комнаты, две справа и одна слева. Мы зашли во второе помещение. То был относительно небольшой, но уютный кабинет. Справа от нас находился глубокий камин с дубовой полкой, слева старый захламленный секретер, а прямо напротив двери письменный стол и яркое красное кресло. На полу лежал пестрый персидский ковер. Итан Кантвелл оглядел помещение и спросил у сержанта: