Португалец Нуно пришёл с женой-сербкой, а аргентинка Ирэна – с мужем и двумя маленькими сыновьями. Нигерийка Лохи пришла одна. В итоге вместе со всеми детьми нас образовалось целых 10 человек.
Стол был полный, конечно!
Я приготовила хороший, наваристый, настоящий борщ, испекла к нему пампушки с чесноком, ещё напекла блинов и нарезала винегрет.
Нуно принёс португальский картофельный суп Caldo Verde с колбасками.
Ирэна – пиццу, начос и что-то ещё, я уже плохо помню.
А Лохи принесла курицу в томате и блюдо из риса, очень похожее на наш плов, с варёными яйцами и помидорами. В любом случае всё было как минимум интересно.
Я сидела напротив Лохи и невольно стала свидетелем того, как она ела мои пампушки. Они ей особенно понравились из всего, что было на столе. Она брала одну, держала её аккуратно двумя руками, откусывала маленькими кусочками и периодически закрывала глаза от удовольствия. Жевала медленно, осознавая каждый момент раскрытия вкуса. Просто наблюдать со стороны за этим процессом уже было большим удовольствием. Когда Лохи откусывала кусочек, для неё будто переставал существовать весь мир. Она отвлекалась от разговоров и ни на кого не смотрела. Это произвело на меня большое впечатление. Я впервые видела, что значит по-настоящему наслаждаться едой. Конечно, при таком способе она съела очень мало еды за весь вечер. И надо ли говорить, что фигура у Лохи была потрясающая! Мне пришлось этому способу учиться отдельно. Действительно наслаждаться едой. Как будто внутри по всему телу раскатана нега, как только что после оргазма.
Эта встреча должна была быть хорошей практикой словенского. Но нет, конечно. Словенский там крайне редко всплывал какими-то единичными словами. Все говорили на всех языках. Английский был главным. Но аргентинка Ирэна не понимала его, она знала только свой. И её могли понять только португалец Нуно и её собственный муж. Нам потом переводили на английский. Если я что-то не понимала и говорила по-русски, то жена Нуно (сербка), примерно понимая, о чём я, переводила остальным, а мне говорила по-сербски, что очень похоже на русский… Тут же кто-то что-то говорил по-английски, дети перекрикивались по-испански.
В какой-то момент мне хотелось закричать: «А-а-а, остановите этот поезд!»
Такая языковая какофония несколько часов кряду так сильно напрягала мозг, что наступил вдруг момент, когда он, как перенапряжённая мышца, неожиданно резко расслабился, перестал пытаться понимать других и просто отдал всё на волю органам восприятия.