– Прости, солнышко, – отец порывисто вздохнул и обхватил ее ладонь, сжимая.
Его прохладные пальцы слабо подрагивали. Когда-то один из сильнейших королей севера сейчас был слабее ребенка.
Горечь сдавила горло, но Тиа не позволила себе расплакаться.
– У меня не было выбора, я должен был отплатить за спасенную жизнь. К тому же в тот момент я не знал, что твоя мать была беременна тобой.
– Ты сказок не читал, что ли? – Тиа вымученно всхлипнула. Она забрала свою руку из его пальцев и уткнула лицо в ладони, пряча все-таки набежавшие на глаза слезы. – Как ты мог? Почему не рассказал раньше? Мне, а не своему генералу, – она вытерла соленые дорожки, задавила начинающуюся истерику и возмущенно уставилась в блеклые глаза отца.
– Я надеялся, что за давностью лет обещание забудется и никто не явится за тобой.
– То есть та армия, что сейчас марширует к нашим землям, это войско моего будущего господина? – ошарашенно открыла рот Тиа.
– Думаю, да, – отец мрачно взглянул на Тобиаса, все так же стоящего у камина, и вернул свое внимание ей, – Ты должна уехать. Должна спрятаться. Твоя тетка обещала укрыть тебя.
– Я не оставлю наш народ! Как ты вообще мог о таком подумать? – Тиа снова отмахнулась от руки Тобиаса, который попытался вежливо поднять ее с постели. – И что главнее всего, откуда у дракона армия?
– Когда-то им принадлежал весь север, но затем на эти земли пришли люди, – тяжело вздохнул отец и закашлялся так, что казалось, вот-вот выплюнет легкие.
Его лицо посерело, взгляд потерял осмысленность. Лицо исказилось от терзающей его боли.
Лекарь спешно вошел в королевскую опочивальню, мягко протер губы угасающего правителя платком и протянул целебную настойку. Ароматный пар поднимался над чашей, обволакивая бледное лицо отца. Это было одно из немногих средств, которые хоть немного помогали ему. Лекарство привезли из Салерновской Академии полгода назад, и запасы практически подошли к концу. Так еще и несколько склянок с ценным зельем разбились из-за ее неосторожности.
Тиа нервно сжала пояс в пальцах, комкая длинную ленту украшенной жемчугом ткани. Грудь жгло от горечи слез, которые она сдерживала из последних сил. Она должна была быть сильной ради отца. Ему и так было тяжело, чтобы переживать еще и из-за ее слез.
Отец медленно вдыхал целебный воздух под надзором лекаря. Спустя несколько минут его искривленное мукой лицо разгладилось. Кожа на щеках слегка порозовела. Он откинулся на подушки, сложенные горкой за его спиной, и судорожно выдохнул, отсылая лекаря слабым движением руки.