Пьер молча слез с коня и, стащив небольшой кожаный мешок, стал деловито и невозмутимо переодеваться, сбросив мокрый плащ и грязный сюркот и надев новый поверх короткой, на итальянский манер, кольчуги. Он не был любителем носить шлемы, отдавая предпочтение простым кожаным чепцам и кольчужным капюшонам-хауберкам.
А вот Алессио буквально извел всех причитаниями и ворчаниями, но, тем не менее, переоделся, поразив всех своим, почти павлиньим, нарядом: поверх тонкой трехслойной стальной короткой кольчуги и стального нашейника он надел бархатную парадную котту, а сверху нее короткий сюркот с гербами кардинала. Вместо чепца он украсил свою голову красивым беретом с пышным плюмажем из перьев ястреба. Довершало все это «дикое безобразие», как проворчал Пьер, большая золотая цепь, широкий пояс, богато украшенный золотом и эмалью, зачем-то, два кинжала и меч, помещенный в роскошные ножны, чья красивая гарда сияла и переливалась в лучах утреннего солнца.
Так они и въехали в Париж, медленно проехались по его узким и извилистым, но местами уже замощенным камнем, улочкам и, представившись предмостной страже, ступили на Мост Менял, соединявший правый берег Сены с островом Сите. На этом небольшом и вытянутом клочке суши, который с высоты полета птицы походил на серп, размещался королевский дворец, огромный белый собор Девы Марии, курия, дома горожан, монастыри и резиденция епископа. Весь остров был окружен старой стеной, построенной еще при Меровингах, заросшей виноградом и плющом, но реконструированной прадедом нынешнего короля.
Пьер заворожено смотрел на высоченную громаду большого и красивого собора, а итальянец, разодетый в пух и прах, ловил на себе заинтересованные взгляды девушек и женщин, которыми были наводнены улочки острова.
Кардинал же, казалось, был погружен в себя. Он медленно приближался к королевскому дворцу – главной цели всей его, как казалось Ги, жизни. Его больше всего занимал предстоящий разговор с несговорчивым, подозрительным и прижимистым королем Франции, от него зависело многое, если не сказать – все.
Представившись начальнику стражи, Ги де Фуко выяснил, что король вместе с братьями находится в часовне Сен-Шапель, специально выстроенной Людовиком для размещения в ней тернового венца, выкупленного им у византийцев за огромные деньги.