Ги не успел ответить, как Жанна опустила голову и…. Голова закружилась, Ги судорожно глотнул воздух, закрыл глаза от удовольствия.
– Колдунья, – прошептал он, задыхаясь от удовольствия, – настоящая и самая любимая моя колдунья…
Они пролежали в постели почти до вечерней молитвы. Ги слышал, как слуги вывели коня гонцу, отрывистые разговоры во внутреннем дворе замка, цокот копыт по мощеному двору, все это пролетало, как в тумане. Начинало смеркаться, все-таки, апрельские дни были еще коротки, когда он услышал веселые голоса и цокот копыт. Вернулся сын, который вместе с младшим братом и оруженосцами был на охоте. Судя по веселым голосам, смеху и шуткам, охота удалась им на славу. Ги приподнялся с подушек и грустно сказал ей:
– Все, милая, наш сын вернулся. Пойду, обрадую его нежданной новостью…
– Ты поедешь сегодня? – с грустинкой в голосе уточнила Жанна, которая стала приводить свои волосы в порядок, заплетая их в тугие косы. – Может, уедешь завтра поутру…
– Посмотрим, родная моя… – рассеянно ответил Ги, гладя ее плечи. – Посмотрим…
Маршал привел в порядок одежды и вышел из комнаты, спустился вниз и столкнулся с сыном Ги-младшим, вторым сыном Филиппом и оруженосцами, которые несли около дюжины бобровых тушек. Младшая дочь рыцаря де Леви, Жанна, в это время занималась с нянькой и монахом, которые упорно вкладывали в ее прекрасную белокурую головку латынь, математику и основы хозяйствования. Жанне исполнилось тринадцать лет, ее тело стало принимать соблазнительные девичьи формы, а в голове вертелись только обрывки из романтических сирвент и рыцарских романов мессира Кретьена де Труа. Ее, куда больше, занимали вопросы моды, ткани, украшения и ароматические масла, нежели нудные уроки домашнего образования. Жанна сквозь пальцы смотрела на шалости своей единственной дочери, но спуску ей не давала, периодически поругивая за отсутствие прилежания в обучении.
– Милая моя, тебе необходимо знать, как правильно вести хозяйство в замке и управлять владениями, пока твой супруг будет воевать на чужбине… – настоятельно твердила мать юной вертихвостке, вспоминая в ней саму себя в молодости.
– Но, матушка, – обиженно надувала губки прелестная Жанна, – у меня еще нет супруга-рыцаря!..
– Будет, куда ты денешься… – улыбалась мать, любуясь красотой своей дочери.