– Ты договорился встретиться с этим Карли-чеком сегодня?
– Обижаете, – довольно ухмыльнулся Гренч. – Я сделал еще лучше. Мы здорово выпили, я взял такси и проводил его до самого дома, так что, если будет надо, мы можем перехватить его там. Встречаемся завтра утром после его ночной смены, если его не уволят.
– Отлично. Будет время подумать. А что у тебя, Дорн? – Василий посмотрел на второго мужчину.
– Да в общем-то, ничего особенного, – пожал тот плечами. – Познакомился с Михалем, он инженер, но трудится лаборантом, ругает поставщиков за некачественный металл, говорит, что вилки из него делать, а не пушечные стволы. Я ведь тоже в свое время работал со спектрометром и на стендах с металлом работал, вот и нашли общий язык. Вязкость, хрупкость, состав и прочее. А как до стволов дело дошло, подбросил в разговор Испанию. Ругает Франко и Гитлера, сочувствует народному фронту. Я, конечно, его поддержал как единомышленник. Он жаловался, что работы прибавилось. Фирма наращивает выпуск оружия. По заводу ходит слух, что готовится большая партия на отгрузку, скорее всего, за границу. Военные для проверки и контроля не прибыли, значит, отправка либо в Африку, либо в Испанию. Я спросил, почему он так думает. Сказал, что комплектация идет из старых запасов и образцов, которые армии уже не нужны.
– А он не сказал, когда отправка? – не выдержал Кубарев.
– Я побоялся задавать такой вопрос, да и откуда ему это знать.
– Скорее всего, ты прав. Думаю, у нас есть еще несколько дней, пока они скомплектуют весь заказ, – подвел итог разговора Кубарев – Продолжайте работать по барам. Может, что еще появится интересного. Встречаемся завтра в это же время. Если появится что-то срочное, вы знаете, где меня найти.
День тянулся бесконечно медленно. Наблюдаемые вышли из отеля только раз, пообедали в самом дорогом ресторане и вернулись в свои номера. Времени для размышлений у Василия было предостаточно, и он ломал голову, как сложить из имеющейся информации что-нибудь похожее на план, способный сорвать сделку по закупке оружия, но так ничего и не придумал. Оставалось надеяться, что отправленные на разведку и поиски информации члены команды принесут что-нибудь новое. Был еще один раздражающий фактор, точнее, даже не фактор, а нечто неуловимо интуитивное, будто он упускает что-то из того, что уже знает, но это знание поймать никак не удавалось. И совсем уж не укладывалось в голове – как он скажет Федоровичу, опустив голову и не смея поднять на него глаза, что сорвать сделку не удалось. Старый товарищ осуждающе покачает головой и тихо скажет: «Я на тебя надеялся, и что я теперь скажу Артузову?» А что в свое оправдание он сможет сказать тем отцам и матерям, сыновья и дочери которых погибнут от снарядов и пуль, выпущенных из того оружия, которое он не смог перехватить, и не важно, что они его не знают? Главное, что он сам знает свою вину.