Со своими ключевыми собеседниками я встречался от четырех до двадцати пяти раз, проведя с каждым от восьми до шестидесяти часов. В ходе интервью я возвращался к одним и тем же вопросам, внимательно следя за несоответствиями или упущениями. В двух из 168 бесед я выявил незначительные расхождения. В ходе еще одного интервью я обнаружил, что собеседник утаил дискредитирующую его информацию, пытаясь убедить меня, что является жертвой, а не виновником событий.
Эти три интервью я не использовал в книге.
Все остальные истории оставались последовательными вплоть до мельчайших деталей: дат, мест, адресов и имен. Большинство из них подтверждалось спутниковыми снимками Google Maps, слитыми правительственными документами и тендерной документацией, предоставленной мне собеседниками; годовыми отчетами, опубликованными в интернете китайскими корпорациями, а также моими собственными наблюдениями и путешествиями по Синьцзяну.
С декабря 2020‐го по февраль 2021 года я работал с Вэнь-йи Ли – тайваньской технологической журналисткой и носительницей мандаринского диалекта китайского языка, которая провела строгий фактчекинг и перепроверила материалы этой книги. Она просмотрела записи и расшифровки интервью, созвонилась с моими собеседниками и сверила полученную от них информацию, лишний раз исследовала их истории на предмет изменений или упущений, а также провела скрупулезную проверку первоисточников – как в оригинальном виде, на мандаринском диалекте китайского языка, так и в переводе, в англоязычных материалах СМИ и исследованиях. В дополнение к этому я попросил академических специалистов проверить фрагменты текста, посвященные специфике искусственного интеллекта, распознавания лиц, полупроводников, забора образцов ДНК и другим технологическим аспектам. Эти эксперты – некоторые из них весьма известны в своих областях – подтвердили, что рассказы уйгуров о китайском надзорном государстве достоверны с технологической точки зрения. Ответственность за все оставшиеся ошибки я беру на себя.
Поскольку китайское надзорное государство становится все более искушенным, я утаил или завуалировал некоторую информацию: точную хронологию, местоположение, возраст людей и временной интервал между событиями. Рассказывая историю Майсем (кстати, ее псевдоним был выбран в честь героини из истории уйгуров), я убрал из повествования даты и локации, которые могли бы указать на ее личность, а также скрыл, сколько именно времени прошло между событиями, пока она находилась в заключении. Это был единственный способ защитить моих информантов, не нарушив достоверность их рассказов. Если бы я раскрыл слишком много, спецслужбы без труда вычислили бы моих собеседников, а также их родственников и друзей.