Розе
После нашего возвращения с северного Урала мы пробыли в Екатеринбурге почти полных восемь дней, – отчасти чтобы сделать еще несколько уже описанных выше небольших экскурсий, но прежде всего чтобы рассортировать и упаковать все собранные во время путешествия предметы. Мы закончили только 17 июля, собрав четырнадцать ящиков разного объема, готовых к отправке. Их передали г-ну полицмейстеру, или исправнику (isprawnik), любезно взявшему дальнейшую пересылку на себя. 18 июля в 10 утра мы попрощались с нашим гостеприимным и услужливым хозяином и в сопровождении друзей при отличной погоде продолжили наше путешествие, направляясь сначала в Тобольск. С возвышенности к востоку от Екатеринбурга, по которой идет большой Сибирский тракт, мы еще раз могли видеть вытянувшийся с севера на юг город, затем нас поглотил лес, препятствовавший дальнейшему обзору.
Вильгельму
Екатеринбург, 2 (14) июля 1829 г
Не знаю, как тебя благодарить, дорогой брат, не могу поверить своему счастью. Я лишь три дня назад вернулся после экскурсии в северную часть Урала и почти одновременно с этим получил четыре твоих письма от 16 и 28 мая, 3 и 11 июля. Никогда прежде в своей жизни я не был так счастлив этим обстоятельством. Мы столь сблизились друг с другом; я так коротко узнал, какой любовью и добротой полна твоя душа, что даже не могу описать тебе, мой дорогой друг, радость получить в этой духовной пустыне известия от тебя. С удивлением я узнал, что паче чаяний тебя отчасти лишили покоя, в котором ты надеялся пребывать после невосполнимой потери! Судьбой других хотят распоряжаться под предлогом того, что им это во благо. Предполагаю, что этот удар последовал со стороны друзей, которые уже при моем отъезде постоянно твердили: «надо помешать его затворничеству в Тегеле». Особенно меня возмущает принуждение в назначении человека, предварительно не извещенного об этом. Ты, конечно, видишь, что король, столь деликатный и добрый в отношении нас, дал свое согласие на этот шаг, так как его уверили, что это не будет тебе в тягость и отвлечет от твоей скорби. Отвлечет… Ты благородно жертвуешь собой, и я не могу довольно похвалить тебя. Я достаточно твердолоб, чтобы не все понимать до конца, но деликатная форма, употребленная королем, память о том, что было сделано ради Гедемана в такой трагический момент, оправдывают твою уступчивость. А наш друг (генерал В.