Штефан захлопнул бухгалтерский журнал – он только начал новый – и не глядя швырнул в холодный камин.
Над утренним мраком, над полусонным городом Солоухайм, собирался белесый туман. Сегодня он был чище, чем обычно – фабрики простаивали и не выдыхали клубы черного дыма в сырое серое небо. Штефан задернул занавеску, взял с комода кувшин с водой и вышел в коридор.
Пытаться разбудить Хезер стуком в дверь никакого смысла – она спала так, будто каждую ночь стреляла себе в висок, и пробуждение ее больше напоминало воскрешение.
Он как раз собирался совершить это чудо. Переступил порог спальни и медленно двинулся к белеющему в темноте пятну одеяла. Единственная работающая газовая лампа была как раз над кроватью, а ходить в темноте по спальне было попросту опасно – можно было раздавить чашку, поскользнуться на очередной драгоценной книге Хезер или, что было хуже всего – наступить на одну из проклятых крыс.
– Пожар! – рявкнул он, наклонившись над спящей. Хезер спала лицом вниз и он видел только заворачивающуюся в кудри темноту, разметавшуюся по подушке и блестящие бусинки глаз – три крысы уютно устроились у нее на спине. – Горим! Смерть, холера, передушили крыс, сперли весь реквизит, птичек сожрали, артистов расстреляли!
Хезер даже не пошевелилась. Штефан, вздохнув, стряхнул крыс, перевернул ее на спину и наклонил кувшин над ее лицом.
– С-у-у-ука… – простонала она, не открывая глаза. – Я только легла…
– Там революция, кедвешем, – сообщил он, выдергивая из-под ее головы мокрую подушку. – Народ озверел, повыбегал на улицы и стреляет.
– Уже? – пробормотала Хезер, перевернувшись на бок и пытаясь засунуть под щеку край одеяла. – Ну хорошо, зайди тогда через часик…
– Вставай! – не выдержал он, срывая с нее одеяло. – Давай, нам надо срочно бросать вещички в экипаж и валить отсюда!
– И много мы бросим в экипаж? – резонно заметила она, садясь на кровати и слепо вытягивая перед собой руки. – Водички бы…
– На, выжми, – посоветовал Штефан, бросая ей подушку. – А что ты предлагаешь?
– Ничего. В любом случае поздно дергаться, все уже случилось.
– Это была твоя идея тут задержаться, – раздраженно бросил он и сделал шаг от кровати. Под каблуком что-то сухо хрустнуло.
– Моя, – согласилась Хезер, зажигая лампу. Комнату залил красноватый дрожащий свет. – Пина больна, помнишь?