– Ты первый начал, так что не затыкай меня. – Видимо, окончательно спятив от паранойи, я закрываю его тетрадь. – Потом допишешь. А сейчас объясни мне, зачем процитировал это стихотворение?
– Вспомнилось что-то, – безэмоционально объясняет он, наконец-то повернувшись ко мне лицом.
У него смотрящие исподлобья темно-зеленые глаза, отрешенный вид которых заставляет меня вздрогнуть.
– И часто с тобой такое? – Уже с меньшим гонором, но продолжаю я напирать.
– Иногда случается. А что, какие-то проблемы?
Когда я уже собираюсь ответить, Летта берет меня за руку.
– Эми, посмотри вон туда, – говорит она и кивает на стену рядом с нами.
Разглядывая подобие доски почета, я замечаю десятки фотографий, среди которых есть и кадр моего последнего выступления на контрольных прокатах в образе черного лебедя.
– Я…
– Хочешь извиниться за нападки? – подсказывает незнакомец.
Чувствую себя настолько ненормальной, что перестаю понимать, что я делаю среди остальных людей.
– Мне лучше уйти, – шепотом говорю я подруге и, не обращая внимания на ее возражения, прибираю все вещи в сумку и встаю с места.
– Эмилия, что-то не так? – интересуется преподаватель.
– Да, мне нехорошо. Можно я пойду подышать?
– Ладно, кому-то пойти с тобой?
– Не надо, спасибо.
Ви порывается пойти со мной, но я останавливаю ее.
– Нам нужен этот конспект, помнишь?
– Эми, блин! – возмущается она.
– Увидимся на тренировке.
Быстро спустившись вниз, я захожу в гардеробную, чтобы забрать плащ. Не понимаю, что на меня нашло. И до чего же неловко перед тем парнем. Он, наверное, уже тысячу раз пожалел, что сел рядом со мной.
В надежде избавиться от неприятного ощущения в груди, похожего на разрастающееся черное пятно, я выхожу на улицу, где меня тут же встречает прохладный ветер.
– Эмилия.
Обернувшись, я вижу уже знакомую мрачную физиономию, зачем-то выбежавшую вслед за мной.
– Что?
– Это выпало из твоего альбома. – Он протягивает мне свернутый пополам листок с одним из моих эскизов. На среднем пальце его смуглой руки красуется квадратный перстень со странным символом.
– Спасибо… не знаю твоего имени.
– Тамаз.
– Красивое имя, – говорю я первое, что приходит на ум.
– У тебя тоже, – все с той же равнодушной интонацией отвечает он. – Не обязательно было уходить.
– Мне нехорошо, – повторяю я сказанное ранее.
– Из-за стихотворения? – предполагает Тамаз.