Ольга проснулась с легкой головной болью. Решив, что надышалась дымом во время вчерашнего обряда, она оставила сопевшего мужа в кровати и, тихо одевшись, вышла на крыльцо. Опыт легкого транса, который женщина получила в яранге этнографа, произвел на нее неоднозначное впечатление. С одной стороны, Ольга побаивалась следов наркотических веществ в организме, ведь другие туристы шутили, что их там окуривали мухоморами, с другой – ничего подобного она никогда раньше не испытывала.
До завтрака оставался еще час, и на крыльце сидел только их гид, Юрий.
– Доброе утро, – улыбнулась Давыдова, – злой чукча!
– Доброе, таньга, – улыбнулся он в ответ.
– Таньга? – переспросила Ольга.
– А вчера это слово не звучало? – удивился Юрий. – Это «враг» на языке чукч. Да и русских так называли довольно долгое время.
Женщина отрицательно покачала головой.
– Значит, Иилгын текст поправил, – покачал головой гид. – Ладно, личность творческая, непостоянная.
– Как вам его выступление, понравилось? – спросил он.
– Было очень, – подбирала слова Ольга, – необычно. А что он такого кидал в огонь? Мухоморы какие-нибудь?
– Нет, – улыбнулся мужчина. – И вообще, это секрет.
– Там точно не было наркотиков? – спросила напрямик Давыдова.
– Ох, – вздохнул Юрий. – Там из химии была только аммиачная селитра для дыма, все остальное – это мастерство ритма и умение произвести впечатление.
– Ну, хорошо, – сказала женщина, не утратив, однако, беспокойства. – Тогда понравилось.
– Хорошо, – кивнул головой гид.
– А это правда, ну, то, что он рассказывал? Про войну, про жертвоприношения?
– Это легенды, сказания, передававшиеся из уст в уста в народе крэкай. У чукч в мифологии и близко ничего похожего нет. А вот тут – пожалуйста, самобытный народ со своими обрядами и своей культурой. А война… Ну, чукчи-то воевали постоянно со всеми соседями. И на этот край света крэкай именно чукчи загнали, но это дело далекого прошлого. Раньше произносили «к’рэк’ай», и мой дедушка всегда добавлял «э’ткин», это значит плохой, скверный.
Юрий на секунду замолк, а потом продолжил:
– Знаете, если сейчас поговорить со стариками, то они уже и не помнят тех войн ни с русскими, ни с кем-то еще. Какие-то стереотипы остались, но советская власть всех здесь помирила и перемешала. Не остаются же русские с татарами на ножах после взятия Грозным Казани?