Она тихо заплакала, не надеясь услышать ответ. Но теплый, уверенный голос отозвался тотчас же.
– Одиночество кажется страшным. Но на самом деле это потому, что все самое страшное всегда переживается в одиночестве. Даже если вокруг толпа, даже когда рядом самые близкие… страдание отрезает от всего, оставляя обнаженным… беззащитным… и одиноким…
Как он понимает все! Удивительно, вот бы поговорить с этим человеком раньше, до сих пор никто ее так не слушал. Не слышал.
– Да! Вы правы! Мой дедушка, он всегда…
Дверь отодвинулась, оборвав ее на полуслове. Опять! Она сама не ожидала, что испытает такой безумный ужас – опять! Выдержать это еще раз – от одной мысли она похолодела, даже губы стали "не своими", будто вся кровь застыла, как ручей морозным утром.
Вошел тот противный молодой парень, он вызывал у нее гадливое чувство, как змея в пруду. При всяком случае он засматривался… он пялился на нее упорно и непрерывно. Особенно неприятен его взгляд – застывший, темный и густо наполненный чем-то настолько постыдным, что встречаться с ним глазами было невыносимо. Остальные смотрели на нее по-другому, как… ну, как крестьянин оценивает свинью или, например курицу, держа ее за ноги и встряхивая. Ему надо знать, получится ли из курицы несушка, или вкусный суп, он не наслаждается беспомощностью курицы, он вообще слишком занят важным для него вопросом, чтобы задумываться – унизительно или нет для курицы висеть вниз головой.
Она не успела испугаться еще сильнее, увидев парня, тем более, что он даже не посмотрел в ее сторону
– Командир! – выкрикнул с порога. – Командир, если вы…
Он обращался к сидящему на полу – почтительно, как к старшему, как к командиру, и вдруг осекся, что-то сообразив.
– Ой! Тысяча извинений!
Забавно вытаращив глаза, парень отпрянул, потом резко рухнул, опустившись на колени и локти, подался назад, почти уткнувшись носом в землю и простонал:
– Непростительно… командир, я опять все испортил!
– Да я уже заканчиваю. Зови остальных… – Отозвался уверенный голос. Говоривший вдохнул, собираясь что-то добавить, но слова оборвались приступом кашля. Парень немедленно вскочил и бросился вперед, чуть не упав по дороге.
Она до сих пор не могла поверить в происходящее, ее голова кружилась, не в силах решить противоречие между слухом и разумом. Первый докладывал, что кашляет недавний собеседник, сидевший на полу позади-справа. Ум же, вопреки всему, цеплялся за иллюзию, пытаясь внушить себе, что и голос, говорящий на чужом языке, и кашель доносятся от двери… так не хотелось осознавать обман…