– Я хотел остаться дома, но Хоа настояла. Она думает, Блум болен.
Сказав, Сильвер внимательно наблюдал за реакцией Зори. Брови у той опять поползли вверх.
– С чего это? Откуда такие странные мысли?
– До тебя не доходили слухи? – вопросом на вопрос ответил тот. – Работники в твоем доме утверждают, что видят по ночам темноту, которая прорывается сквозь магию твоего мужа. Раньше такого не случалось. Болтают, что Блум болен.
Сильвер ожидал чего угодно. Недоверия, озадаченности, испуга, сомнений, в конце концов. Но Зори расправила плечи и твердо заявила:
– Вздор, с моим мужем все в порядке.
Уверенность в ее голосе удивляла.
– Откуда ты знаешь? – осторожно спросил Сильвер. – Такие вещи может утверждать только врач или…
– Или человек, который регулярно проверяет здоровье всех членов семьи, – она прижала Хоуп к себе и ласково погладила по голове. – Мы чтим древние традиции, Сильвер, но живем не в каменном веке. Неужели ты думаешь, что внезапная смерть Катрин ничему меня не научила? – она вперилась в него вопросительным взглядом. – Я не хочу, чтобы моей внучке, когда бы она ни родилась, пришлось проходить через весь этот кошмар с внезапной свадьбой, только потому что я или Блум ушли из жизни слишком рано. Если Эдмунд и Катрин верили в целебную силу Моту, то я верю в современную медицину и точно знаю, с Блумом все в порядке.
– Но темнота… – начал было Сильвер.
– Ищи причины в другом месте. Наша семья тут ни при чем, – упрямо отрезала Зори.
Теперь разговор был точно окончен. Сильвер понял это по яростному взгляду стоявшей напротив женщины и тому, как горделиво она вскинула подбородок.
– Я понял, – кивнул парень, – извини за беспокойство. Обещаю, больше этого никогда не повторится.
Зори посмотрела в него, будто хищник, заметивший добычу.
– Никогда?
Так вот что ее волновало. Будущее.
– Клянусь светлой памятью Катрин.
Он взглянул на притихшую Хоуп, внимательно наблюдавшую за их перепалкой, а потом снова на ее мать. Целую вечность Зори молчала. Наконец, ее плечи расслабились.
– Можешь остаться на празднике. Но держись подальше от меня и моей семьи.
Ощутив волну облегчения, теперь исходившую от хранительницы зари, Сильвер покорно кивнул и уже собрался уходить, как вдруг увидел, что сквозь толпу к ним бежит еще один ребенок. Мальчишка был светлокожим, одного роста с Хоуп, с такими же блондинистыми, будто выгоревшими на солнце кудряшками, и огромными вишнево-карими глазами.